Мне понравился Heaven’s gate. Это короткий, но насыщенный рассказ, который поднимает достаточно вопросов, чтобы о них поговорить. Это я и хочу сделать, равномерно рассказывая эту историю. Я просто хочу выговориться в пустоту, не более. Если вы найдёте это интересным, я буду рад. В случае, если нет, я не виню вас. Я буквально пересказываю игру, в которою так-то нужно играть самому. Думаю, что вы найдёте мои мысли хаотичными, но это были мои искренние мысли. Искренность, конечно, сегодня не сильно ценится, но может быть, что вы найдёте что-то в них. Этого уже будет достаточно. Что-ж, начнём.

Первая часть рассказа начинается с Винсента в детском саду, который наблюдает за муравьями. Однако, как думает Чарльз, от лица которого и происходит история, его взгляд остаётся незаинтересованным. Сам же Чарльз подходит к нему из любопытства.
Он отмечает, что крылатые муравьи – это редкость. Когда Винсент подмечает то, насколько они маленькие, Эйлер отвечает, что это хорошо, ведь жуки гадкие.
Подойдя ближе к муравьиной дорожке, Феннелл говорит, что они должны быть для муравьёв богами и берёт одно из них, отрывая ему крыло. Чарльз вздрагивает от такого и просит его прекратить. Винсент же недоумённо спрашивает:
- Что тебя так расстраивает?
- …только потому, что мы больше не значит, что мы должны причинять им вред, - отвечает ему Чарльз.
- Хммм. Однако это просто букашка, - продолжает Феннелл.
Чарльз говорит, что его мама учила тому, что «даже самые маленькие жизни имеют значение». Винсенту же мама говорила, что букашки раздражают. (Вот он и не видит ничего плохого в том, чтобы мучать их. Всё равно они никому не нравятся).
Эйлер в ужасе говорит, что расскажет няням, если он не прекратит. После этих слов, Винсент встаёт и уходит. Чарльз удивляется: «Да что с ним не так». После этого дня он решил, что Феннелл ему совсем не нравится, и, по-видимому, далее, решил с ним не общаться.
Размышления автора: очень интересно понаблюдать за тем, какими эти персонажи были в детстве. Особенно, конечно, интересен Винсент. Безразличный мальчишка, который мучает муравьёв просто потому, что их жизни ничего не стоят. Он Бог для них, поэтому он может творить всё, что угодно, а те ничего не могут ему сделать. Этот момент ещё всплывёт в самом конце, но пока, то, как хладнокровно Винсент ломает жизнь обычного насекомого, действительно поражает. Он наверняка думает: «Почему они так эмоциональны?», «Почему их это волнует?» Но никто не может этого ему объяснить.
Чарльз же, хоть и испытывает отвращение к насекомым, всё же желает оставить им жизни, ведь ему внушили, что каждая жизнь имеет ценность. И, я могу согласиться с этим. Любые действия живого существа ведут к последствиям. Эти последствия и определяют ценность человека. Чем большее влияние его действий, тем больше его ценность. Правда, не стоит считать «ценность» чем-то исключительно позитивным. В конце концов, вряд ли вы скажете, что Гитлер принёс много добра в этот мир, но отрицать значение его фигуры – глупо. Так и жизнь насекомого, несёт она вред или благо, ценна. Не так, конечно же, как людские жизни, но всё же.

Вторая часть рассказывает об одном из перерывов на обед, где все обмениваются наклейками и фишками. Вокруг Винсента собралась толпа, которая восхищалась его коллекцией. Хоть все остальные и удивлялись тому, что он собрал, Феннеллу же были они безразличны, что можно сказать по его без эмоциональной реакции и такому же без эмоциональному лицу.
Он предлагает свою фишку, когда один из детей проявляет свой восторг тому, какая она редкая. Даже, хоть у него и нету ничего достойного, чтобы обменять, Винсент соглашается отдать её. И все, увидев подобную щедрость, резко захотели с ним обменяться.
Один из ребят окликивает Чарльза, который за этим всем следил, спрашивая хочет ли он обменяться. Он же отвечает, что мама ему говорит, что чипсы вредны для здоровья, из-за чего его называют занудой и тот ребёнок переключает своё внимание на Винсента.
Чарльз раздражён и не понимает, почему Феннелл такой особенный, ведь всё, чем он заслужил это восхищение, – это пачка фишек. Потерявшись в мыслях, Чарльз роняет коробку с черепахой из-за чего на него кричат и наказывают. Он думает про себя, что в этом также виноват Винсент.

Когда Чарльзу было пять, то он с мамой переехал в другую, грязную, полную тараканов, квартиру.
Эйлер спрашивает маму: «Почему это место такое грязное, Мама?» На что мать ему отвечает, что человек, который тут жил, был не чистоплотен. Он не понимает, почему они должны были уехать, и хочет вернуться домой. Мама уверяет его, что они не останутся тут надолго и Чарльз искренне хочет ей верить.
Его передёргивает от грязи вокруг. Позже он узнает от соседей, что бывший владелец был наркозависимым и, скорее всего, умер от передоза.
«Когда я повышаю голос, Мать просит замолчать. Когда я хожу по дому, Мать говорит, что мои шаги слишком шумные. Когда я воодушевляюсь, Мать делает мне выговоры за плохое поведение. Однажды вечером она вне себя из-за скомканной одежды в ящиках. Мы разговариваем как обычно, но в следующий же момент дом наполняется криками и глухим шумом падающей одежды, которую она с силой кидает на пол. Должно быть, есть ещё что-то, на что она злится, но я слишком мал, чтобы понять. Я извиняюсь снова и снова, обещая, что больше никогда не буду так делать. Извиняясь так, будто я совершил тяжкий грех». Он произносит: «Прости меня, мама». Он продолжает, что сможет сделать всё правильно, что не станет обузой.
Размышления автора: переживать тяжёлые периоды – непросто и неприятно, но гораздо хуже - проецировать это на своих детей. Когда ребёнок не чувствует себя любимым, что он важен, то вполне естественно, что у него сформируется травма на этой основе. Тут мы, как раз, и видим, как в Чарльзе рождается идея, что он не должен быть обузой и обременять кого-либо, что проследует с ним дальше. Он извинялся раз за разом за то, что не был достаточно хорош, чтобы его любили. Достаточно много детей с этим сталкивается, чтобы об этом говорить. Я сам знал такого человека. Мне было сложно себе это представить, не то, чтобы я мог это пережить. Однако, этот человек переживал подобное отношение день за днём. Это, как можно догадаться, сделало этого человека очень несчастным и травмированным. Потому, мне в некоторой степени близка эта проблема. Я знаю, чем подобное может обернуться и поэтому не могу остаться бесчувственным.

В честь осени в саду проводят концерт, и все дети читают стихотворение вслух. В части, которую читает Чарльз, четыре строчки. Он так нервничает, что его голос становится очень тихим, хоть он и читает без запинки. У Винсента же шесть строчек. Скорее всего, потому что его считают самым умным в группе. К тому же, Чарльз с раздражением вспоминает, что он ещё ходит в шахматный клуб. Он читает стихотворение, как обычно, монотонно, «как будто бы ему вовсе наплевать», что, наверное, так и есть.
После этого нам показывают, как забирают Чарльза. Винсента почти всегда забирают последним. А иногда ему приходится идти домой одному. Когда Чарльз рассказал об этом своей маме, она впала в панику: «Как можно оставлять ребёнка совсем одного?», удивляется она. «О чём только думают его родители?» Чарльз не знает, что на это ответить.

Все получают вкусности в виде мандарин и киндер сюрпризов на обед. Однако, Чарльзу стало плохо и его стошнило на собственную праздничную рубашку. Она ему не особо нравилась, в отличии от его мамы. Винсент тоже отсиживался там, ведь содрал свою коленку и ему нанесли зелёнку. Хоть содранная коленка и выглядит совсем плохо, но Винсент не проявляет никакой реакции. Его взгляд остаётся таким же пустым. Чарльз задумывается: «Разве он не чувствует никакой боли?», «Может, он на самом деле робот?» Он хочет спросить его об этом, но его голова и так раскалывается, так что он решает игнорировать его. Ему хочется вернуться домой и смотреть мультики в кровати (эх, пробуждает некоторые ностальгические чувства). Мать Чарльза скоро придёт ему на помощь и заберёт его, как говорит Чарльз. После этого он остался дома на целую неделю.

Время быстро прошло. Чарльз закончил детский сад и еле может дождаться первого школьного дня. Он отмечает, что Винсент поступил в другую школу, но для него это не имеет значения, ведь взаимоотношения у них не задались.

Чарльз говорит, что в начальной школе было невыносимо скучно. Он решает все задачки в учебнике за один вечер и, впоследствии, умирает со скуки на уроках. Он задаётся вопросом: «Неужели нет более быстрого способа сделать всё это?» Он так восторгался своими интеллектуальными способностями, что указывал на ошибки других каждый раз, как их замечал.
Размышления автора: Должен признать, я был таким же ребёнком. Задачки мне давались легко и часто пытался найти что-то более креативное, чем обычные решения, но я не указывал на ошибки других, потому что мне не было до этого дела. Однако, я имел другую особенность. Вы же знаете, что перед новой классной и домашней работой нужно отступать клетки? Так вот, я не мог понять, зачем, если я могу писать всё слитно и экономить бумагу. Сейчас я понимаю, что это для удобства учителей, но тогда я не мог этого осознать. Такая вот история.
Девочка, которая сидела возле Чарльза, была довольна его окружением, потому что он давал ей списывать на тестах.
Между тем, Эйлер нашёл свой способ заводить друзей. Всё, что нужно для этого - покупать еду или делиться своей. Тогда все будут толкаться вокруг тебя да клянчить бесплатные сладости. Однако, хоть он и тратит все свои карманные деньги на других, его всё равно выбирают последним на физкультуре. (Должен отметить, что ситуация довольна знакомая. Стоит только играть в благотворительность, как тут же набегут нахлебники, который хотят получить всё за просто так. Я, наверное, говорю очевидные вещи, но их стоит проговорить ещё раз, чтобы не забыть).
«Взбучка после уроков и некоторое время – всё, что потребовалось, чтобы отучить меня совать нос в чужие дела. Не я виноват, что все списывают на контрольных. Я просто делаю то, что правильно. По крайней мере, я так считаю. Оказывается, людям не нравятся ябеды. Не любят они быть ни ответственными, ни собранными. В то время, как я делаю все ради того, чтобы не быть обузой, они делают всё, чтобы создать лишние проблемы. Похоже, принять всё это займёт некоторое время. Спустя годы, я учусь держать свой рот на замке. Из достаточно разговорчивого ребёнка я становлюсь пустым местом. К концу четвёртого года все всё ещё зовут меня по фамилии».
Размышления автора: Эти слова меня довольно-таки задели, поскольку они мне близки. Наблюдая за остальными, я всё больше убеждаюсь в том, что все хотят нарушать правила и избегать за это наказания. Люди просто слишком трусливы, чтобы в полной мере принять заслуженное наказание. Это меня несколько раздражает, поскольку в этом и должна быть суть: ты нарушаешь правила и честно принимаешь наказание. Это то, как я поступал. Вернее, поэтому я и не творил ничего опасного, поскольку я понимал наказание и был готов его принять. Такие же люди хотят совершить пакость и выйти сухими из воды. Они восстают против справедливости, но когда что-то идёт против них, то именно они первыми завопят про справедливость, на которую сами с удовольствием плевали ранее. Это просто лицемерно, и я не могу оправдать таких людей. Хочешь «повеселиться» – будь готов получить наказание за это. Однако, я понимаю, что это так и останется. Люди продолжат быть эгоистичными и действовать исключительно в своих интересах, избегая даже самого заслуженного наказания. Я не могу ничего с этим поделать, поэтому мне остаётся только принять это.

В средней школе Чарльз и Винсент встречаются снова. Он отмечает, что Винсент выглядит более слабым, чем его запомнил. Эйлер списывает это на то, что он стал выше. Когда Винсент видит его, он улыбается. Не только ему, Винсент улыбается всем. «Неизменно-пустое выражение лица, которое у него всегда было в детском саду, исчезло, сменившись маской. От этого мне неуютно. Я не улыбаюсь ему в ответ».
Позже, они оказываются в одной группе по классному проекту. К тому времени, как он решился попроситься к кому-то, все уже собрали свои группы, а в группе Феннелла было одно свободное место. Однако, двое других просто хотят лёгких оценок, поэтому всю работу им приходится делать вдвоём. И с ним, на удивление Чарльза, приятно работать. «Он хорошо работает в команде, крайне тактичен, и полностью посвящает себя поставленным задачам. Не то, что остальные дети», - так он отзывается о нём.
Дальше Чарльз говорит, что впервые за долгие годы ему весело работать в группе.
Нам показывают переписку, где Чарльз скидывает файлы презентации, а Винсент хвалит его и говорит, чтобы они завтра выложились на полную. Чарльз сам удивляется тому, что он благодарен за его старания. Он отвечает, что это, наверное, был первый раз, когда кто-то был ему благодарен. Он был так растроган, что поставил его имя первым на титульном слайде.
Когда был день представления проектов, Винсент говорил чётким и сильным голосом, а Чарльз так сильно волновался, что запинался на каждом слове. Он говорит, что ненавидит себя за это. Но, несмотря на это, их группа получила наивысшие оценки. Эйлер ловит себя на мысли, что командная работа не так уж и плоха.

Винсент теряет сознание на физкультуре. Хоть раньше Чарльз этого не замечал, но его выносливость самая худшая в классе. Хоть Чарльз и проваливает все беги на скорость, но он отлично терпит бег на длинные дистанции. Однако, после нескольких кругов Винсент выглядит полностью истощённым. После подслушивания разговора учителей, он узнаёт, что у него осложнения со здоровьем.
Одноклассники за его спиной обсуждают то, что он снова не бегал. Они из-за чего это: слабого сердца, анемии, или же он просто себя перетруждает, чтобы оставаться лучшим учеником класса; добавляя, что «люди вроде него долго не живут». Когда Чарльз слышит эти слова, то осознаёт, что никогда об этом не задумывался. «Может быть, дети в целом не особо размышляют о жизни и смерти», - продолжает он.
Чарльз смотрит на Винсента, который сидит на лавочке, наблюдая за остальными. Они особо и не разговаривают. Но Феннелл так и не выходит из его поля зрения. Чарльзу стало казаться, что между ними есть связь.

Чарльз часто вызывается остаться дежурить. В то же время, Анри это делать заставляют. Остальные девочки обзывают её «вонючкой» и «коровьим вымем», и заставляют делать всё за них.
Видя, как она отмывает парты мокрой тряпкой, Чарльз советует ей использовать порошковое средство. Она же отвечает, чтобы он не указывал ей, и спрашивает, почему он вообще здесь, ведь сегодня не его день дежурства. Он отвечает, что ему нравится убираться. Но внутри себя он продолжает: «Или скорее: я не могу доверить это кому-либо другому. Все слишком небрежны и ленивы для того, чтобы хорошо убрать всю пыль. От простой мысли о том, что мне придётся сидеть за грязной партой, меня передёргивает». Анри отвечает, что он «странный».
Чарльз говорит, что она может идти домой, всё равно он собирается оставаться. У него занятие с фортепиано через два часа, что, как раз, достаточно, чтобы убраться и сделать домашнюю работу. Но Анри не может уйти, ведь «они», те самые девочки, ждут снаружи, и если она уйдёт слишком рано, они могут подумать, что она ленится. Чарльз просто говорит: «ладно», хотя про себя отмечает, как всё сложно в этой ситуации.
Они убираются в тишине, пока Чарльз думает, о чём можно с ней поговорить. Он осознаёт, что она не в настроении обсуждать домашку. Тогда, он просит дать ему руку и кладёт в неё конфетку, пытаясь приободрить её. Носить сладости с собой всё ещё осталось его привычкой, как он про себя говорит. «Может, заодно удастся завоевать расположение Уорхол», - думает он. Однако, Генриетта остаётся тихой после этого.
- Мне ведь не поплошает с этой конфеты, так ведь? – с подозрительностью спрашивает она.
- Только если тебе не по вкусу барбариски.
Она говорит ему спасибо и неловко выходит, даже не попрощавшись. Спустя недели, они начинают иногда разговаривать во время обедов. Хоть другие и начинают дразнить её за это, но она учится им отвечать. Чарльз гадает, что она, должно быть, более уверенна в себе, когда чувствует себя менее одинокой.
Она пишет ему через мессенджер:
- слушай сюда, эйлер
вылечим твои прыщи
ща вышлю список косметики и диету
но маааам -
- никаких «но»
такой чистюля, а терпеть не можешь следить за собой

Чарльз рассказывает о том, что его Мать никогда ничего не рассказывает о прошлом или об Отце Чарльза, и сам Чарльз никогда не спрашивает об этом. «Это то, о чём мы никогда не говорим». Всё, что он может, это слушать её плач по ночам и молчать об этом утром. Хоть его Мать и хорошо держится, он беспокоиться, что однажды она может споткнуться и упасть, больше никогда не поднявшись. Из-за этих мыслей его руки одолевает зуд, и он проводит по десять минут в ванне, пытаясь его смыть. Он желает вырасти и стать тем, на кого можно положиться.

Мы находимся в Библиотеке Разума, где Шарлотта работает над своим домашним заданием, стараясь заполнить пропуски, но все буквы перемешиваются и превращаются в неразборчивые каракули. Фрей заглядывает ей за плечо и спрашивает:
- Снова делаешь чье-то домашнее задание, мисс Вайлтшайр? Ты же знаешь, что не обязана это делать, не так ли?
- Это для друга.
- Ах, так вот почему ты не можешь им отказать? Потому что они сказали, что вы "друзья"?
- Так ли было неправильно поверить им, Фрей?
- Нет. Конечно нет. Ведь наша мисс Вайлтшайр - очень искренняя девочка. Слишком доверчивая для своего же блага. Знаешь, то что твой так называемый "друг" использовал, было ключевым словом. "Паролем", который ничего не значит. Ты услышала его, и сразу же подумала о том значении, которое сама ему придавала. Ты могла подумать, что другой человек имеет в виду "Я хочу помочь тебе и понять тебя", но на самом деле он имел в виду "Я хочу использовать тебя для собственной выгоды". Конечно, они могли быть с тобой честны, но разве стала бы ты делать это для них, зная правду? Не так ли? Но это не делает их злом, как таковым. Если бы они были главными героями, я уверен, что зрители поняли бы их образ мыслей, - он проводит пальцем по перепутанному предложению и останавливается на точке. - Настоящее зло лежит в запутанных словах, мисс Вайлтшайр. Помни это.
Шарлотта рассеяно смотрит на испорченную тетрадку.
- И всё же, если я не сделаю так, как они сказали, я останусь совсем одна. В любом случае, это всё, на что я гожусь.
Фрей кладёт свою голову на неё, но у неё не остаётся сил, чтобы его отпихнуть.
- Ты же знаешь, что это неправда, мисс Вайлтшайр. Ты просто хочешь, чтобы кто-то заставил тебя думать о себе лучше. Даже если этот кто-то тот, кого ты презираешь. Но не волнуйся, я знаю все-е-е слова, что ты хочешь слышать. Ты можешь думать, что никогда не делаешь достаточно, но на самом деле ты всегда стараешься изо всех сил, не так ли?
Размышления автора: Я обожаю Фрея за то, как он выворачивает душу и выставляет суждения этой души до абсурда глупыми и нелогичными. Однако, тут сложно посмеяться, поскольку всё это относится к нам, обычным людям. Мы сами живём в этом абсурде, что, когда нам на него указывают, мы можем лишь огорчиться, что, на самом деле, всё не так, как мы хотим. Картина мира куда более хаотична, чем то, что хотят в ней увидеть люди. Однако, не то, чтобы это было проблемой. Таковы уж люди и таков уж мир. Глупо будет надеяться, что что-то может быть изменено в корне. Ведь, по сути, меняются не сами вещи, а то, как мы видим их. Что-ж, это можно продолжать долго. А пока, будем насладимся тем, как Шарлотте в очередной раз вывернули душу.

Во время первого года старшей школы Чарльз с классом едет в школьную поездку. Ему было не с кем договориться сесть вместе, поэтому у него было всего три варианта: сесть с учителем, сесть со школьным задирой, или подойти к Феннеллу (которого он называет мистер Феннелл), возле которого есть свободное место. Чарльз решает, что последнее – наименьшее из зол. (Видимо, на данный момент, они не были настолько близки, потому Чарльз не знал, как к нему подступиться).
Он подходит и спрашивает, не возражает ли Винсент, если он присядет. «Нисколько», - отвечает Феннелл. Чарльз благодарит его и отмечает, что это ведь переднее место, поэтому он не должен его занимать. Винсент же ему отвечает, что он может просто поменяться с кем-то, если их укачает. Он также упоминает, что не может сидеть на задних местах, поскольку у него кружится голова. «Отстойно быть тобой», - с усмешкой отвечает ему Чарльз. Винсент же сухо смеётся. Его смех не доходит до его глаз. Чарльз осознаёт, что испортил их второй неформальный разговор за всё время.
Размышления автора: на самом деле, эта фраза: «Отстойно быть тобой», наверняка задела Винсента куда сильнее, чем то предполагал Чарльз. Если бы мне кто-то такое сказал, то я также бы сухо посмеялся, осознавая, что это, по большей части, правда.
К тому времени, как Чарльз снова собирается с силами, он уже спит. Его голова стукается об окно автобуса с небольшими интервалами. Чарльз вытаскивает свой mp3 плеер, но все через пару минут решают посмотреть боевик. Громкий звук не беспокоит Винсента, поскольку тот использовал затычки для ушей перед сном. Чарльз думает, что ему тоже стоило бы взять их, но, в итоге, он переключается на фильм и теряет счёт времени.
К тому времени, как они добрались до отеля, наступила полночь. «Я делю комнату с тремя парнями, которым откровенно наплевать, пойду я с ними или завалюсь спать. Успех». Он продолжает, что в лучшем случае они напьются и будут играть в карты, а в худшем кто-то из них принесёт наркоту. Может случится и то, и другое.
Они поднимаются по лестнице и открывают свою комнату. В ней есть кровать и душ, поэтому она идеальна для Чарльза (Видимо, он не хочет пользоваться общественным душем. Что-ж, могу понять). Его одноклассники покидают комнату, лишь только разложив вещи из чемоданов. Как и ожидалось, Чарльза они с собой не позвали. Он рад, что им известно, что он не любит веселиться. В итоге, Эйлер проводит полночи, набрасывая идеи для комиксов, которые он когда-то нарисует. (Очень знакомо. У меня так много идей, но единственная идея, которой я сейчас занимаюсь – прямо перед вашими глазами). Однако, все они выглядят так, будто Чарльз их уже когда-то видел. (Что-ж, нет ничего плохого, чтобы адаптировать чужие идеи в своём стиле, сказал бы я, в такой ситуации).
Утром он отмечает, что излучает «свет свежести». Ему нравится рано вставать. Тем временем, в столовой отеля тихо, «как на кладбище». Из всех одноклассников есть только пару девочек и Винсент. Чарльз решает сесть с ним:
- Утра, - здоровается Чарльз.
- Доброе утро. Я не видел тебя прошлой ночью.
- Получал свой сон красоты. Ты был вместе со всеми?
- Конечно.
- Должен признать, мне трудно представить, что ты пьешь.
- Почему же, у меня высокая переносимость алкоголя. В отличие от многих.
- Агх. Не напоминай мне. Я проснулся от того, что кого-то рвало в туалете за соседней дверью.
- Ах. Неприятно, не так ли?
Как говорит Чарльз, его лицо говорит само за себя. И всё, представлять Винсента, который осушает алкоголь, как стакан сока, настолько забавно Чарльзу, что тот не может сдержаться и смеётся вслух. Винсент вопросительно смотрит на него, поэтому Чарльз решает сменить на что-то тему, прежде чем Феннелл что-то спросит.
- Когда я пью, я просто становлюсь сонным, - рассказывает Эйлер. – Скучно, правда?
- Хахаха. Вот как? Я думал, что ты из тех, кто много разговаривает.
- Не… уж что-что, а я совсем затыкаюсь. А потом сплю, как убитый. Я думаю, что я из тех, кому попьяне вызовут скорую помощь, поскольку примут за умершего от смертельной дозы этанола.
- Ты говоришь так, как будто бы с тобой такое уже случалось.
- Ну…
На этом диалог оканчивается. Чарльз рассказывает, что сама поездка не представляет из себя ничего особенного. Музеи искусства никогда его не интересовали. Во время одной из экскурсий Анри теряется, и Чарльз вызывается её искать. Он замечает её у скульптуры около музея с севшим телефоном в руках. Она не отпускает его рубашку до возвращения к группе.
Следующая ночь в отеле проходит не так гладко, как первая. Он делит комнату с парнем, который не возражает, чтобы другие люди видели, как он целуется со своей девушкой в комнате. Однако, он возражает, поэтому берёт куртку и сбегает.
Размышления автора: Мне, как и Чарльзу, это кажется некомфортным. Не только, как потенциальному зрителю, но и как участнику. Просто мне куда более спокойно проявлять любовь наедине. Я не считаю, что это быть публичным, или непубличным. Запрещать целоваться на людях – довольно странная задумка. Я же только описываю свои ощущения.
Наступил комендантский час. Хоть проводить ночь на лестнице отеля – идея не очень, но Чарльз уже начинает дремать, когда его трясёт за плечо Винсент. Он сообщает Эйлеру, что тот может простудиться, если будет здесь спать. Чарльз говорит ему «спасибо» и то, что не хотел засыпать здесь. Дальше, он спрашивает самого Винсента, почему он снаружи в такое время? И он отвечает, что просто хотел подышать свежим воздухом и ему нравятся ночные прогулки. Чарльз же напоминает, что им запрещено покидать комнаты ночью. Винсент же в ответ спрашивает, почему Чарльз тогда здесь? Он отвечает, что не фанат вуайеризма (подглядывания за интимными процессами людей). Однако, когда вопросительно на него смотрит, он отказывается от того, как он выразил причину, говоря, что это было неправильно, и просит забыть об этом. Винсент смеётся и соглашается. Он предполагает, что проблема в его соседях по комнате. «Да, мягко сказать», - отвечает Эйлер. Винсент продолжает: «Я мог бы использовать менее красивые слова, но тогда бы остался неприятный привкус во рту».
Он смотрит на ночное небо.
- Хорошо здесь, - тут всплывает маленький прямоугольный арт с Винсентом, выражение лица которого выглядит очень болезненно. – Так тихо. Не приходится просыпаться с криками.
Чарльз не знает, что на это ответить, поэтому просто щипает кожу ладоней.
- Прости, я сказал лишнее, - извиняется Феннелл.
- Нет, это… «Нормально? Жалко? Ужасно? Ничто из этого не подходит. Не мне тут высказывать своё мнение».
Некоторое время они сидят в тишине.
- К слову, ты собираешься возвращаться к себе в комнату, - снова с улыбкой спрашивает Винсент.
- Не. Я подожду снаружи ещё немного.
- Понятно. Ну, тогда доброй ночи.
- Ночи. Спасибо, что составил мне компанию.
- Только рад помочь.
Спустя полчаса Чарльз возвращается в комнату, и обнаруживает крепко спящего одноклассника. «Вот урод», - думает он. Эйлер засыпает, думая, что поехать куда-то с классом снова было бы здорово.

Чарльзу приходит сообщение от Винсента, где он предлагает присоединиться к нему за обедом, и он соглашается, спрашивая то же самое ли место встречи? Винсент отвечает, что да, и пишет, что подождёт его, ведь Чарльз собирается взять перекусить.
Эйлер отмечает, что Винсенту нравится есть на открытом воздухе. Он говорит: «Здесь тише». После школьной поездки они стали чаще проводить вместе время. Иногда он приглашает Чарльза на обед, как в этот раз. И здесь начинается их диалог:
- Ты не думаешь, что наша система образования имеет ряд недостатков? – спрашивает Чарльз.
Винсент задумчиво подносит руку к подбородку.
- Зависит от того, что ты имеешь в виду под "недостатками". Если основной целью образования является дисциплина, то необходимо соблюдать иерархию.
- Хмм… Я, скорее, думаю о том, что мы учим. Взять сегодняшний тест, например. Ты действительно знаешь, что значит "энтропия изолированной системы никогда не уменьшается"?
- Нет, не совсем. Я просто выучил материал, необходимый для ответов на вопросы.
- Видишь? Ты выучил только те ответы, что учитель хотел увидеть. Ты не просто забудешь эти знания, но и не будешь иметь понятия о том, что писал. Мы учим пароли, значения которых не знаем, и не получаем никаких полезных знаний.
- Ладно, я понимаю, от чего ты отталкиваешься. "Если ты не находишь применения теоретически знаниям, то они бессмысленны.", верно? Как бы то ни было, я бы использовал это утверждение в качестве предлога для того, чтобы отлынивать. Или, собственно говоря, обвинять людей в использовании плохих методов обучения.
- Верно. Я просто хотел, чтобы ты меня выслушал. Если представится возможность, я бы хотел изменить что-то сам. Было бы тупо указывать другим, как выполнять их работу.
- Я рад, что ты понимаешь. Однако, я думаю, что не только система образования использует пароли. Слова, которые не несут никакого смысла, засоряют нашу речь в повседневной жизни.
- Тогда СМИ чуть более, чем полностью состоят из них. Это просто шаблонные фразы, которые гарантированно вызовут реакцию...
- ...и при этом скрытая цель текста может быть совсем другой.
- Ага. Как, например, статьи, критикующие местные художественные выставки, на самом деле продвигают их.
Размышления автора: В целом, я могу понять позицию Чарльза, но я вижу это несколько иначе. Да, если не находить никакого применения знаниям, то они бессмысленны. Однако, проблема в том, что для большинства теоретические знания ничего не значат. Они не имеют для них ценности. Но да, ценность выстраиваться, как раз, на применении этих самых знаний. Чем больше они служат инструментом для чего-то, тем полезнее эти знания и тем они ценнее для человека. Наверное, я просто подал то же самое, другими словами, но я посчитал это важным.
Продолжение размышлений: Говоря же о бессмысленных словах, люди часто пытаются манипулировать другими с помощью разных слов, которые имеют ценность лишь в голове людей. Приведу пример, знакомый каждому, потому что этим пользуются все: Патриотизм – это мощное оружие манипуляции на чувстве верности. В этом контексте, часто используются такие слова, как: родина, долг, священная обязанность и прочие. Сами по себе они не несут большого смысла. Важна та реакция, которую они вызывают. Эти слова не нужно анализировать, а их нужно эмоционально через себя пропускать. Этим долгом пытаются манипулировать, чтобы заставить тебя подчиниться ему. Тебя убеждают, что все должны его нести, что не оставляет тебя одного и создаёт повод для осуждения тех, кто не хочет его нести. Тебе вдалбливают, что твоё Отечество, Родина – это твоя страна и её территория, что является манипуляцией, ведь тут умело подменяют истинное значение Родины, как «семьи», на удобное в виде «государства» (называть его абсолютно фальшивым некорректно, оно просто удобно для манипуляторов). И последнее на эту мысль – нас заставляют любить Родину, как свою мать. А можно ли заставить ребёнка по-настоящему любить свою маму? Нет. А Родину заставляют любить, по сути, простой манипуляцией, которую я уже описал. И при этом не стоит ожидать ответной любви, ведь ты несёшь невыплаченный долг. С этой стороны, получается довольно комично: ты должен любить свою страну, как родную мать, но не ожидать, что мать когда-либо полюбит тебя, ведь ты ей очень много задолжал. Так люди и живут не для того, чтобы родина их оценила, а для того, чтобы очиститься и снять с себя оковы долга. Когда я так преподнёс это, оно уже не кажется таким правильным, верно? К чему я вёл это? Все эти запутанные слова, которые не несут смысла при рассмотрении, используются для поверхностной реакции. Они повсюду. Каждый желает вами управлять. Возможно, что и я в свои слова вложил несколько неосознанных манипуляций. (или же осознанных, откуда вам знать?) Я хотел бы сказать, чтобы вы не принимали эмоциональные сообщения и были скептичны к этому. Однако, я понимаю, что это может быть сложно. Я от природы скептичен к эмоциональным вещам, поэтому я часто замечаю неосознанные манипуляции в словах людей. В любом случае, думайте своей головой и тогда, возможно, вы сможете избежать ловушки манипуляций.
Чарльз замечает, что перерыв скоро закончиться, а Винсент так и не доел свою еду. Он говорит, чтобы Чарльз не волновался о нём. Они быстро доедают обед и бегут в класс.

Эта часть начинается с монолога Чарльза: «Чем дальше мы взрослеем, тем более тревожными и несносными все становятся. Все пытаются объединиться. Неуклюже, хаотично. В какой-то степени я это понимаю, но мне всегда было хорошо в собственной компании. А также в компании Винсента, но и от него нет-нет, а устаешь. Иногда он начинает разглагольствовать о вещах, которые я не понимаю, что утомляет. Мне, чёрт возьми, плевать на политику. Сиди на своём имиджборде и не высовывайся, бога ради. Генриетта тоже не святая. Может я и правда мазохист, раз мне нравятся её колкости? По крайней мере, у неё такой же ужасный вкус в аниме».
Чарльз говорит Анри, что она «совершенно точно должна» проконсультировать его по теме симуляторов свиданий.
- Мы могли бы сделать состояние на этом, - продолжает он.
- Отвали, Эйлер. Ни одного диска не продадим. По крайней мере, здесь, - пессимистично отвечает Анри (Однако, могу её понять. Я б тоже не поверил), - И не говори так громко! Другие девочки услышат!
- Это твоя вина, что ты пытаешься строить из себя ту, кем не являешься~ Так что, как насчёт этого? Ты и я, команда разработчиков игр?
- Нет. Я в жизни не написала ни единой законченной истории.
- Просто копируй популярные тропы. Все хотят только то, к чему уже привыкли.
Анри говорит Чарльзу оставить её в покое, говоря, что он надоедает. «Иди докучай кому-то другому», - бросает она напоследок.
Чарльз, в мыслях, рассказывает, что разговор с Уорхол всегда поднимает ему настроение.

Уточнение автора: я позволил себе разделить разговор с Анри и часть с «Вратами рая», поскольку они не являются логически связанными. Ну и для удобства, не буду врать.
«Вы слышали о Вратах Рая? - спрашивает нас кто-то, пока мы наблюдаем лишь экран с помехами. - Это организация, которая проповедует, что наш мир контролируют инопланетные кукловоды из другого мира. Хреново, да? Значит ли это, что их мир реальнее нашего? Что вообще в настоящее время на самом деле реально? Думаете, мы будем от них спасены, если откажемся быть актёрами на их сцене? Может быть, мы и вовсе должны оставить этот мир!»
Размышления автора: Этот кто-то задаёт много провокационных вопросов, на которые сложно что-то ответить. Мы всего лишь жалкие люди, что мы можем знать? Быть может, что весь этот мир и всё, что я знаю – продукт моего сознания и ничего на самом деле не существует, кроме моего сознания. Мы не можем ни подтвердить, ни опровергнуть это. Всё, что нам остаётся – выбрать во что верить и придерживаться этого, не надеясь когда-либо узнать истину. Быть может, что мы и правда под управлением кукловодов свыше. Однако, для нас важно то, что это, скорее всего и было источником вдохновения для Чарльза, когда после его смерти появился новый мир. Довольно интересно, как обычная идея смогла обрасти своим «лицом» и стать реальной в виде «Сета», за которого мы и управляли человеком в виде Шарлотты Уайлтшайр, но вы это и так ведь помните, верно?
Нам показывают переписку Винсента и Чарльза, где последний спрашивает, почему появилось так много веб-культов в последнее время? Винсент уточняет, говорит ли он о «Вратах Рая», и упоминает, что помог написать содержимое сайта. Чарльз очень этому удивляется. Винсент говорит, что любой контент кем-то курируется. В данном случае, они не делали это всерьёз. «Ты же не веришь в то, что мы марионетки на ниточках, не так ли?», - спрашивает он. Чарльз, однако, отмечает, что текст был крайне убедительным. Винсент смеётся и говорит, что польщён этим. Дальше Чарльз спрашивает о названии. Феннелл же отвечает, что он вместе с командой хотели бы, чтобы он казался внушительным, хоть это всего лишь шутка. «Разве это не звучит, как что-то многообещающее?» Чарльз соглашается, что звучит по-показушнически. Это название ничего не значит, рассказывает Винсент, как и Небесное Царство – «пустой звук». «Значит, пустое обещание благодетели», - отвечает Эйлер. И всё же, он интересуется не опасно ли это, ведь люди могут искренне поверить в это. Однако, Винсент отвечает, что это было бы глупо.

Данная часть представляет собой один большой диалог Беннетта и Феликса, который, однако очень интересен. Начинается он с вопроса Беннетта:
- Мистер Хониккер. Как думаете, буду ли я действовать более рационально, если избавлюсь от оставшихся во мне эмоций?
- Я не верю в то, что мы можем быть более рациональными без чувств. Пациенты с повреждением префронтальной коры головного мозга не могут испытывать эмоции. Для них каждое решение одинаково хорошо. Например, когда я думаю об убийстве кого-то, кто мне дорог, меня переполняет ужас. Разумеется, я никогда не сделаю это по какой-то прихоти. А значит, чувства нужны нам для рационального мышления. Один из побочных эффектов мыла - ингибирование префронтальной коры мозга, правильно? Я постоянно говорю тебе это, но употребление мыла отрицательно на тебя влияет. Со временем ты потеряешь возможность различать вес одного решения от другого.
- И это значит?
- Это значит, что убийство меня и поедание печенек на завтрак будут морально равными для тебя.
- Хмм…
- Я имею в виду то, что избавление от эмоций только ухудшит твоё общее моральное состояние. Чувствовать что-то вполне нормально, Беннетт.
В конце, Беннетт хрипло улыбается.
Размышления автора: когда я впервые это прочитал, на меня это довольно сильно повлияло. Концепция потери возможности различать моральную сторону вещей, довольно некомфортная. Это также включает в себя то, что человек не сможет корректировать свои намерения в соответствии с «общественной реакцией», что сделает человека социопатичным. Просто, идея того, что убийство моих близких и выбор завтрака могут стать для меня одинаковыми и я не буду испытывать никакого отвращения, несколько сложна для осознания. Что-ж, то, что я не могу это понять и почувствовать, должно значить, что у меня нет подобных проблем, верно? Однако, перспектива их заработать – несколько волнующая.

Начинается это с того, что Винсент заглядывает за плечо Чарльзу, который пишет историю. Винсент спрашивает об этом, но Чарльз отвечает, что едва ли это можно назвать писательством.
- Ты недоволен тем, что создаешь? – интересуется Феннелл.
- Нет, не совсем. Не более, чем обычно. Просто, я не знаю, как донести свои мысли до других. Сюжет кажется слишком надуманным. Я бы перестал читать после первой же страницы.
Тогда он спрашивает, считает ли Чарльз своих читателей глупыми? Второй отрицает это. «В конце концов, только я виноват в том, что я неумелый писака. Не они». Винсент продолжает вопросом: «Тогда, ты не доверяешь им?» Чарльз признаётся, что правда хотел бы, однако, он бы соврал, если бы сказал, что доверяет.
- Понятно. Если ты никак не можешь это изменить, что бы ты ни делал, почему бы не показать, что тебе самому можно доверять? – Винсент наклоняется ближе, заставляя Чарльз немного отстраниться. - Покажи, что собрал весь нужный материал. Что разбираешься в том, о чём говоришь. Что ты вовлечён нисколько не меньше, чем твой читатель. Что ты готов обнажить своё сердце и душу.
Винсент нависает над Эйлером «несколько угрожающе», как он сам отмечает. У него сбивается дыхание, и он начинает чувствовать себя ничтожным.
- Разве я не выставлю себя дураком, если признаю свои слабости?
- Да. Это сделает тебя уязвимым. Оставит абсолютно открытым. Обнажённым на людях. Кишки наружу. Подойдите, дотроньтесь. Всего за $1.99. Захватывает, правда?
- Ты...
- И всё же, ты один будешь контролировать ситуацию. Потому что раскрыть карты было твоим сознательным решением, и ты имеешь некую власть над ним, - с этими словами Винсент «покидает личное пространство» Эйлера и садиться на скамейку рядом. - Неимение секретов — это одновременно и преимущество, и недостаток, но, мне кажется, что оно того стоит.
Однако, Чарльз отвечает, что лишь один из способов относиться к творчеству. В его случае, он предпочёл бы, чтобы работа существовала отдельно от автора. Для него предпочтительно работать настолько анонимно, насколько это возможно.
Винсент соглашается, ведь он и не собирался говорить, что его подход работает для каждого, и что ему стоит выбрать то, что по душе. «Но никогда не недооценивай своих читателей. Заставь их почувствовать себя так, будто твоя история — это лучшее, что когда-либо с ними случалось. Заставь их почувствовать себя так, будто они могут испытать подобное только с тобой. И вот она! История, которой ты можешь гордиться», напоследок произносит Винсент.
Чарльз нервно посмеивается, отмечая, что это звучит, будто нужно духовно продаваться другим. Винсент же, в свою очередь, называет это «делиться». «В любом случае, неискренность в твоих работах сделает их безвкусными записками на выброс. Ты правда хочешь вот так писать одноразовый мусор?», - суммирует он. Чарльз думает: «Мистер Феннелл, ну вы даёте».
- Это… достаточно большой багаж знаний для кого-то столь молодого, как вы, мистер Феннелл.
- Я просто говорю о том, что услышал от более опытных писателей. И, полагаю, я и правда увлечён литераторством.
Чарльз не знал об этом, поэтому интересуется, пишет ли он что-то тоже, но не спрашивает об этом.
- Ты просто выглядел так, будто тебе нужен совет. Было ли слов, что я выбрал, достаточно?
- Да, спасибо. Я твой должник.
Он также спрашивает, не хотел бы Винсент почитать то, что он написал, ведь ему нужно немного критики. Винсент соглашается, говоря, чтобы он не ждал пощады. Чарльз обещает на следующей неделе принести свою тетрадь. Он также говорит не спешить, ведь он написал довольно много, но их разговор прерывает звонок.
Размышления автора: Моя позиция (если она кому-то интересна) ближе к позиции Чарльза. Я считаю, что в первую очередь должна быть ценно само произведения. Тогда уже я, как автор, приобрету ценность тем, что я создал. То, что мы создаём, даёт нам ценность равную тому, чего эти произведения стоят сами по себе. Чтобы сделать его хорошим, и правда стоит быть в нём искренним. Это то, как я сам отношусь к тому, что создаю. Я могу раскрыть всю свою душу, но если это не сделает моё творчество более ценным, тогда это не имеет смысла. И, чтобы вы не упрекнули, меня в циничности, я считаю, что творчество становится ценным, когда оно влияет на жизнь других людей. Правда, в очень обширном смысле. Даже, если оно просто сделает приятными несколько вечеров, это тоже чего-то стоит, хоть и немного. Когда же оно занимает место в душе, то оно становится ценным в том сильном понимании, которое подразумевают люди. Как-то так.
***
На последнем году школы Винсент присоединяется к школьному совету и призывает Чарльза тоже присоединиться. Он спрашивает, разве он не имел это в виду, когда говорил, что хотел бы повлиять на школьную жизнь, насколько это возможно. И он считает, что это хорошая возможность для этого. Однако Чарльз отвечает, что там скорее нужны не здравые идеи, а умение убеждать в своей правоте других, что как раз есть у Винсента. «И прямо сейчас я использую его, чтобы убедить тебя попробовать», - отвечает он. Чарльз думает о том, какой он настырный, и соглашается. «Успех! Ты определённо пожалеешь об этом», - с ухмылкой саркастично отвечает Феннелл. Чарльз осознаёт, что это полная противоположность ободряющим словам, пока Винсент смеётся.
***
Время перешло 6 часов вечера. Они одни из последних учеников, что покидают школу. Чарльз потягивается и протяжно зевает. Он начинает жаловаться, что собрание было настолько изнурительным, что такими темпами ему скоро понадобиться день изоляции от людей. Винсент отвечает, что понимает его. «Сказал Винсент, который разговаривал на протяжении всего собрания», - произносит в ответ Эйлер. Он спрашивает, как ему только хватает энергии на все эти споры? Он посмеиваться и отвечает: «Мне просто нравится продуктивный диалог». Чарльз отмечает, что это были скорее варварские ораторства, ведь, по сути, все просто пытались перекричать других.
- Захватывающе, не так ли? – спрашивает Винсент.
- Ты, наверное, шутишь.
- И правда. Было действительно немного муторно. Я не большой фанат шума. Тем не менее домой я идти ещё не хочу.
Чарльз соглашается, ведь погода и правда неплохая. А он и так хотел пригласить Феннелла прогуляться. Он не отказывается и предлагает прогуляться в тишине. Чарльз говорит, что это хорошая идея и они замолкают.
Чарльз позволил своему взгляду расфокусироваться и почувствовал, что мир вокруг замедлился. В итоге, они разошлись по своим дорогам спустя час прогулки.
Снова чувствуя себя полным сил, Чарльз, не спеша, изучает учебники, обгоняя программу.

Чарльз вместе с Анри ждут следующего урока. Она едва ли не засыпает с учебником по химии в руках, как отмечает Эйлер, когда собирается начать разговор:
- Я так устал от социальных сетей. Так много разговоров, но никто не говорит о вещах, что на самом деле важны. И мне тошно от того, что я этому содействую.
Анри зевает, потягиваясь и хватает его за нос.
- О чём, по-твоему, тогда люди должны говорить гений? И кто ты такой, чтобы решать, что важно, а что нет?
- Захлопнись. Я знаю. Я просто говорю, что чувствую. И чувствую я себя уставшим.
- В таком случае твои претензии бессмыленны. Это как ожидать, что подростковая мелодрама будет иметь глубокий смысл. Хочешь чего-то умного – прочти книгу. Или иди поговори с Феннелом. Он словно комбинация терапевта и святоши. Не удивительно, что тебе это нравится.
- Вот взяла и опошлила его! Он будто… бог.
- Человек. Ты так говоришь просто потому, что он ценит твою точку зрения.
- Ладно, твоя правда.
- Всё же, я не понимаю. Что в нём такого хорошего? Не восхваляешь ли ты его просто потому, что он вежливый?
- У него хватает простого человеческого приличия, дабы быть добрым к другим. Он трудолюбивый, надёжный, и после разговора с ним я всегда чувствую, будто вознёсся на новый уровень человеческого самосознания. А также он уважает концепцию личного пространства. В отличии от некоторых.
Анри раздражённо спрашивает, закончил ли он. На что Чарльз насмешливо отвечает, что она просто завидует. Анри же на это недвусмысленно посылает его ♥♥♥♥♥, что служит подтверждением для Чарльза в отсутствии человеческого приличия у Генриетты. «Винсент бы сказал: «не могли бы вы, пожалуйста, отвалить», - продолжает он.
- Но смысл-то один и тот же! – восклицает она.
- Хахаха. Вполне может быть. Мне интересно, он вообще когда-нибудь злился на кого-то?
- У него просто хороший самоконтроль. Я потеряла свой, пока пыталась доказать другим, что я не тряпка, об которую можно вытирать ноги.
Чарльз мысленно отмечает, что Анри, по крайней мере, осознаёт своё поведение, и отвечает: «Грубая Анри – это лучшая Анри». И что вообще любая Анри хороша, но он не может сказать ей не думать об этом. Напоследок он говорит, что она нравится ему такой, как есть. Анри холодно отвечает: «ясно», но её спрайт выдаёт, что её это несколько засмущало.

Начинается всё с того, что Винсент приходит к Чарльзу для работы над школьным проектом. Эйлер проводит его в свою комнату, даже не снимая резиновых перчаток. Винсент замечает, что он выглядит довольным собой. «Ну конечно. Уборка закончена! Одежда поглажена! Я могу спокойно заняться школьными делами», - отвечает он.
- Похоже, что ты скрупулёзен в том, что касается организации, - продолжает Винсент.
- Я просто не могу сконцентрироваться, когда что-то не на своём месте. Я начинаю думать о единственном листе бумаги, что валяется не там где нужно, вместо того, чтобы делать что-то полезное.
Но это ещё не самое худшее, как он говорит. Винсент на это отвечает, что ему, должно быть, тяжело.
- Моё рабочее место не так хорошо организованно, если сравнивать… вообще, у меня не так уж и много личных вещей, - рассказывает он.
- Не любишь накапливать барахло?
- И это тоже. И, возможно, я не особо сентиментальный.
Чарльз задумывается, на мгновение, является ли это единственной причиной, но решает не спрашивать. «Давайте-ка, сменим тему», - думает он.
- Помнишь, когда нам нравилось собирать наклейки и прочее? – Чарльз решил перейти на тему детского сада.
- Да. Все были помешаны на обменах друг с другом.
- У меня всё ещё осталась моя коллекция. Я также не могу заставить себя выбросить своих кошек-игрушек. Это немного неловко.
- Почему? – интересуется Винсент. – Ты, должно быть, сильно их любишь. Иметь любимые вещи не делает тебя инфантильным.
- Ну… да. Когда ты так это преподносишь… А что насчёт тебя? Разве у тебя не было любимых вещей в детстве?
Однако, Винсент отвечает, что покупал только популярные вещи, вне зависимости от того, нравились они ему. А потом он их выкидывал, как только они становились бесполезными. Чарльз заметил, что, в этот самый момент, его взгляд выглядел… пустым. «Его лицо не отражало никаких эмоций, хоть он и улыбался – что казалось ужасно не к месту. На секунду показалось, будто мы говорили не о левых наклейках с Драконами, а о чём-то совершенно другом», - так описывает это Эйлер.
- Что-ж, эм. Да. Ясно. У тебя нет интереса к материальным пожиткам. Это достойно похвалы, - нервно произносит Чарльз.
Винсент задумывается на мгновение перед ответом.
- Да. Должно быть, что так.
Однако, его слова звучат пустыми для Чарльза.

Анри пришла «позависать» на выходных до Чарльза и скоро взойдёт солнце после того, как они просидели всю ночь. И иногда, как в этот раз, она берёт своего брата, с которым неохотно нянчиться. Чарльз играет с ним в видеоигры и ест вредную еду. Чарльз также отмечает, что, когда Анри не в школьном окружении, она гораздо более спокойна. Даже её голос звучит тише обычного.
- Блин, твой брат хорош в ритм-играх, - начинает он.
- Ага, пользуйся его навыками сколько угодно, если понадобится набить полное комбо. Он только на это и годится.
- Не слишком ли ты строга к нему?
- Поделом ему, ленивой заднице. Ты видел его оценки? Он будто бы поставил себе цель стать худшим учеником года.
Чарльз размышляет, что, возможно, его мозг просто работает иначе, чем у остальных. Анри соглашается, но, как она говорит, по большей части, он просто хочет играть В mmorpg весь день. Она хочет помочь ему, но также хочет отдохнуть от «всего этого дерьма». Она устала работать на временных работах, чтобы помогать родителям поддерживать их стиль жизни. «Знаешь, сколько стоят консольные игры? Добавь к этому ежемесячную подписку в ММО, игровые автоматы и мерчендайз, и ты получишь мою месячную подписку».
- Твои родители не обязаны всё это покупать, знаешь ли, - справедливо замечает Чарльз.
- Генри говорит, что они мотивирует его, и, если перестанут, он откажется выходить из комнаты. (Очень манипулятивно, должен отметить).
Анри смотрит на потолок, о чём-то думая.
- Эйлер, я тут подумала.
- Да?
- Разве, на самом деле, мы не встречаемся?
- Что?
Она начинает считать на пальцах.
- Смотри, пятый раз я остаюсь у тебя. Ты водишь меня в хорошие кафе, и носишь мои сумки, когда я закупаюсь. Ты даже присматриваешь за братом, когда я занята.
- «Разве все эти вещи не то, что бы сделал любой порядочный человек, мисс Уорхол..», - думает он. – Я не понимаю, что ты хочешь этим сказать. Разве это не ты, кто постоянно такая… «Ахх, хотела бы я, чтобы кто-то назвал меня принцессой и пригласит на милое свидание~~», - пародирует её Чарльз. - «Мы бы купили одинаковую одежду и обнимались бы на диванчике--»
Анри усиленно толкает его локтем.
- Да, тебе далеко до этого, - отвечает она. – Пожалуйста, никогда больше не используй этот писклявый голос, чтобы изображать меня. - И всё же, как мы должны называть это?
- А этому нужно давать название? Если ты о том, чтобы стать владениями друг друга, то я против. Ни один человек не принадлежит никому другому. И всё равно почему-то некоторые думают, что бессмысленные последовательности букв могут привязать людей к ним.
- Разве это не естественно? Желать чего-то, что бы ты мог назвать своим?
- Для меня это звучит как-то неправильно. Это означало бы, что мы относимся к другим, как к предметам потребления. Что, в свою очередь, способствует мышлению, свойственному для капиталистического общества.
- Агх, ты просто не мог не приплести сюда свою бессмысленную философию. Говори нормальным человеческим языком.
Размышления автора: Я, как человек, который интересуется философией, не могу полностью согласиться с этим. Просто, я осознал, что сформировать свою жизненную позицию и следовать ей – это важно. На самом деле, все следуют идеям определённых философских течений. Например, множество людей уверенны, что материя была началом вселенной и именно результатом построения материи является духовное (сознание, воля, душа), что делает большинство людей материалистами в философском значении. Лично я считаю, что философия – это наука про отношение к миру. Именно то, как ты относишься к миру вокруг и к себе, является ключевым элементом в философских поисках. Как-только ты находишь то отношение миру, которое тебе кажется верным, или же просто стоящим, ты принимаешь его и живёшь с уверенностью в себе. Конечно, для многих философские поиски не нужны, чтобы обрести уверенность, но для меня это было важно. Если вам это что-то скажет, то я придерживаюсь Абсурдизма. Когда я прочитал «Миф о Сизифе», который и описывает философию абсурда, я осознал, что это именно то, чему я готов следовать. Конечно, глупо ожидать, что я смогу до конца придерживаться этого. Я и не стремлюсь. Я взял для себя основу и дополняю её тем, во что верю сам. Философия для меня очень важна, поскольку помогает мне принимать этот мир. В этом для меня и суть того, чтобы чего-то придерживаться - увидеть мир и принять его таким, какой он есть.
- Извини. Я просто пока не знаю.
Анри вздыхает и отвечает, что она тоже пока не знает. Дальше, она говорит Чарльзу подождать, чтобы дать ей «кое-что попробовать». Анри наклоняется и целует его. Она спрашивает, как оно чувствовалось. Но Чарльз затрудняется ответить:
- Это должна была быть та удивительная вещь, кульминационный момент, к которому ведёт каждая история… Но это не чувствовалось, как что-то особенное.
- А что если бы это было… хм… с кем-то другим?
- Эм, думаю было бы то же самое. Ты же знаешь, я не очень комфортно чувствую себя насчёт физического контакта. Со мной всё же что-то не так, правда ведь?
- Сейчас ка-ак врежу, - угрожает ему Генриетта. - Не ты ли тот, кто задвигает тирады про то, как все испытывает эту жизнь по-разному? Просто потому, что я чего-то не понимаю, не значит, что это твоя вина.
- Извини, у меня просто чувство, будто я постоянно подвожу людей.
- Тогда найди себе такого же человека, как и ты. Или перестань волноваться об этом. Ты только посмотри на Феннелла. Вот уж кому комфортно в компании с самим собой.
- Тут другое. Винсент всегда окружён людьми. Он стал отстраняться только с недавних пор.
- Я говорила с ним всего пару раз. Было такое чувство, будто он вообще не присутствует при разговоре. Он совершенно не слушает, что ты говоришь. Так что мой вывод прост: он полон дерьма. Но, по крайней мере, ему от этого ни жарко, ни холодно.
- Может, ему просто скучно рядом с тобой?
- Может. Но он ведёт так себя со всеми. А ты плохо умеешь читать людей. Уверенна, Феннелл из тех людей, кто населил бы планету своими клонами да был бы рад.
- Хаха! Откуда ты это берёшь? Если б я клонировал себя и разделил свою личность на части, всё бы закончилось массовым суицидом.
- Ох, теперь и ты говоришь несуразицу. В любом случае. Я думаю, это глупо лепить из тебя того, кем ты не являешься. Даже если бы ты делал всё, что свойственно романтическому партнёру, это бессмысленно, если тебе это не прочувствовать.
Чарльз ненадолго задумывается и произносит:
- Прости.
- Ну вот, опять ты начинаешь. Может, лучше говорить «спасибо» другим, не думаешь?
- Ты права, - Чарльз улыбается Анри в ответ. – Спасибо, Анри.

Чарльз просыпается с головной болью, но находит в себе силы доплестись до ванны и почистить зубы. Он смотрит в зеркало и замечает, что моргает только одним глазом, но не придаёт этому значения. Уроки прошли, как обычно, пока Чарльз не почувствовал сильную усталость к пятому предмету. «Что-то не так», - думает он. Дальше, он звонит Матери, ведь «она всегда знает, что делать».
Врачи диагностировали лицевой паралич и сказали, что лечение может занять около месяца. Чарльз иронизирует, что из всех редких болезней его тело подцепило именно эту. И пропускать месяц школы перед экзаменами звучало, как худший расклад. «Я всего-то не чувствую половины лица, а тело словно онемело». У него с трудом получалось фокусироваться на экране телефона, чтобы отправить сообщение Анри, которой стало любопытно внезапное исчезновение Эйлера из класса.
Дальше нам показывают переписку, где он сообщает Анри, что госпитализирован с лицевым параличом. Она же отвечает: «Что за ♥♥♥♥♥», и Чарльз подмечает, что данное выражение очень точное. «Один из моих глаз не может моргать, а рот искривляется в застывшей гримасе». К его счастью, никто не будет его навещать. Он закрывает свои глаза, онемевший – руками, и искренне надеется, что оно пройдёт к утру. Но оно не проходит.
Больничная еда кажется Чарльзу безвкусной. Но это не важно, поскольку сегодня его выписывают. «Никто не остаётся в больнице больше чем на два дня, только если он не смертельно ранен». Мать Чарльза попросила знакомых подвести его. Дальше, он две недели принимал таблетки, спал целый день и смотрел в потолок, поскольку не мог сфокусироваться ни на чём.
В какой-то день Мать сообщает ему, что пока он спал, к нему приходила Анри и оставила распечатки. «Спасибо ей», - отвечает он.
Среди вещей, что Анри принесла, он находит тетрадь с именем Винсента. «Надеюсь, ты найдёшь эти записи полезными. Поправляйся скорее», - написал он внутри.
«Я сгораю от стыда», - думает Чарльз. – «Я стал обузой для них обоих. Я старался прогнать эти чувства и почувствовать благодарность, но в итоге был задушен чувством вины. Я должен всё наверстать. Стать лучше. Более способным. Если я не буду впереди других, то грош мне цена. Я- Я должен поблагодарить людей, которым на меня не наплевать».
Размышления автора: Я могу его понять, поскольку частично и сам от этого страдаю. Я желаю быть впереди всех, а когда у меня не получается, то обвиняю себя. Так же, как и Чарльзу, я скорее буду извиняться за то, что люди потратили своё время на меня, чем поблагодарю их за это. Я знаю, что это неправильно, но я не могу побороть это подавляющее чувство. Я боюсь стать обузой, поскольку я буду лишь никчёмной тяжестью, которая ничего не стоит. Поэтому я должен стать лучше и достигнуть чего-то, чтобы не быть бесполезным. Наверное, так можно описать эти чувства.
Когда он наконец-то смог выйти наружу, одуванчики уже зацвели.

В последнее время Винсент постоянно погружён в свою записную книжку. Хоть он что-то и пишет, но Чарльз никогда не заглядывает.
«Думаю, есть два пути того, как относиться к писательству. Быть единственным, у кого власть, или отдать её своим читателям», - внезапно произносит он.
- Ты можешь создать произведение столь безупречным и законченным, что твой читатель просто онемеет от благоговения. Или сделать, казалось бы, незаконченную работу со своими недостатками, побуждая читателя приходить к лучшим, более интересным идеям, - продолжает он. – Какой путь бы ты предпочёл? – он обращается к Чарльзу.
- Хмм… Играть в бога или строить из себя дурака… воистину сложный выбор…
- Ну так?
- Последнее звучит, как менее давящее, так что выберу его. Таким образом, каждый читатель может стать творцом вместе с автором, даже если их будут забавлять мои издержки.
- Понятно.
- Помимо этого, если что-то описать как идеальное, ты сможешь сделать только его копии, без создания чего-то нового. Не звучит как творческий подход, по мне так. Хватит обо мне. Что бы выбрал ты?
- Я? Ну, а как ты думаешь?
- «Я думаю, что ты хочешь оставить это риторическим вопросом», - думает Чарльз и вместо этого спрашивает о его оценках.
- Ну, похоже, что я буду одним из немногих людей, кого пригласят на церемонию награждения.
- Ого. Ты удивляешь.
- Хаха. Не то, чтобы у меня был выбор. (Похоже, что семья давит на него, чтобы он закончил с отличием). Как думаешь, сможешь выпуститься с отличием?
Однако, Чарльз отвечает, что точно завалил химию и математику. «У меня заняло немало времени, чтоб прийти к осознанию факта, что я не такой уж умный».
Размышления автора: Понимаю Чарльза в этом моменте. У меня заняло достаточно много времени, чтобы понять, что я не могу дойти до всего сам, да и не должен. Новые идеи рождаются на основе старых. И без знания старых, ты не можешь продвинуться вперёд. Это естественно, как я думаю. Раньше я хотел до всего доходить сам, но я всего лишь человек и не могу дойти до знаний, которые копились годами за одну жалкую жизнь. Теперь я спокойно принимаю уже известные знания, желая создать на их основе что-то и продвинуться вперёд.
Эйлер продолжает, что было бы хорошо, если бы он не рос с мыслями, будто хорошие оценки обеспечат ему светлое будущее. «Или вообще хоть что-нибудь». И заявляет, что просто хочет проспать всю свою жизнь. Винсент смеётся на это. Однако, через секунду он вспоминает и спрашивает о маме Эйлера. Чарльз отвечает, что она, на удивление, в порядке, и говорит, что всячески ей помогает, «даже если это означает работу за кассой». Винсент с улыбкой отвечает, что не сомневается. «Раньше она гораздо больше злилась. Но всё же никогда не поднимала на меня руку. Всегда доставалось чему-то другому: посуде, одежде, книгам. », - отмечает Чарльз дальше. Дальше он говорит довольно жуткую вещь, если задуматься: «Единственная вещь, о которой я жалею, это то, что я, будучи ребёнком, хотел сбавить её агрессивный настрой и сказал, что покончу с собой. Это было очень эгоистично с моей стороны». (Действительно, несколько печально, что Чарльз думая решить проблемы своей Матери, думал умереть, чтобы она не злилась. При этом, он не понимал, что тем самым причинит ей только больше боли. Да, только детская наивность и неосведомлённость может заставить сказать такое).
- Ты был всего лишь ребёнком. Ты не знал, как поступить лучше, - пытается его утешить Винсент.
- Всё же это так странно. Из всех решений мой 4-х летний разум всегда выбирал суицид.
Винсент дотрагивается до синяка на щеке «с некоторой осознанностью», по мнении Чарльза.
- Полагаю, что я просто хотел вызвать у неё чувство вины. Чтобы ей было не всё равно.
- …Ясно. Значит, эта идея не чужда и для тебя тоже.
- Что ты имеешь в виду?
- Да ничего. Не волнуйся.
- Звучит подозрительно. Но, пока ты не хочешь говорить об этом, я отвалю.
- Спасибо. Ненавижу, когда меня жалеют.
Размышления автора: Что же имел ввиду Винсент под своими словами? Как мы узнаем потом, он уже совершал попытки самоубийства. Он пытался заставить почувствовать вину своих родителей, покончив с собой. Именно об этой идее он говорил. Что же до последней фразы, он не желает, чтобы его жалели, потому что это только напоминает ему то, что он не заслужил того, что пережил. Винсент не хочет, чтобы другие напоминали ему, как у него всё плохо. Или же, я просто так это вижу.

Всё началось с того, что Анри решила прийти к Чарльзу занести книгу. Перед входом она сомневается, должна ли она была приходить без предупреждения. Но ведь Чарльз не будет возражать. Когда она дёргает двери, оказывается, что они открыты. Оказывается, что замок в доме сломан уже, как месяц. По пути она продолжает жаловаться, что это место и так полная дыра, а никто не прилагает усилий, чтобы сделать его хоть немного безопаснее. Анри напрягается, поскольку лифт едет слишком долго, возможно кто-то зашёл. Её резко сзади хватает какой-то мужчина и закрывает ей рот рукой, говоря, чтобы она была тихой «и никто не пострадает». Она вырывается и кричит на помощь. Кто-то этажом выше открывает дверь и лай собаки. Тот мужик испугался и убежал. «Я не могу тут оставаться», - в ужасе говорит она. На входе в лифт она замечает кровь.
Идёт протяжный звонок в дом Чарльза. Он удивляется, кто это может быть, и думает, что может стоит притвориться, что никого нет дома, но всё же открывает двери и видит Анри, которая истекает кровью. Он, шокированный, сначала пытается спросить, что произошло, но осознав, говорит ей не разговаривать. Он говорит Матери вызвать скорую, а сам помогает ей прилечь. Она с тяжестью говорит: «Кровь… всё запачкает…» Чарльз отвечает ей не волноваться и что всё будет в порядке. Однако про себя осознаёт, что это если её лёгкие не проткнуты. Он даёт ей импровизированную подушку из шарфа, говоря, что сейчас принесёт нормальную. Он пытается остановить кровотечение, но заранее извиняется, поскольку он имеет только теоретические знания и может быть больно. Однако его мать загуглит, как правильно это делать, поэтому он старается её успокоить, говоря, что она в надёжных руках. Однако, Анри продолжает молчать. Чарльз думает, что это из-за того, что она всё ещё в шоке. Он помогает ей снять рубашку и осматривает ранение, стараясь не концентрироваться на льющейся крови. «Это определённо рана от ножа», - заключает он. Он останавливает кровотечение, и бросает запачканную рубашку в холодную воду и испускает глубокий вздох.
Скорая быстро приезжает, и Чарльз остаётся с Анри до самой больницы, надеясь, что там ничего серьёзного. Когда он снова видит Анри, у неё был всё тот же отсутствующий взгляд. Он спрашивает, что ей сказали. Она отвечает, что внутренние органы не повреждены, но шрам останется.
- Это хорошо.
- Это хреново, - отвечает Уорхол. – Почему происходят такие вещи? Разве не могут все жить мирно? - на её глаза наворачиваются слёзы. – Почему я должна опасаться каждого человека, что вижу на улице? Почему я должна бояться ходить в одиночку?
- …Мне тоже страшно. С тех самых пор, как мы туда переехали, любой звук вызывает у меня паранойю. Мы избавились от тараканов, но соседи остались.
Он предлагает ей газовый баллончик, который носит с собой в сумке.
- Ненавижу это, - отвечает Анри. – Сам факт того, что ты говоришь о подобных вещах, будто это обыденность.
- Но это обыденность. За моей матерью следил какой-то псих больше года. Меня ударили бутылкой на улице как-то раз. Собаку наших соседей разодрала как-то стая бродячих. Жизнь полна подобных неудач.
- ♥♥♥♥♥ это. Это нечестно.
- Верно. Но мы ничего не можем с этим сделать, не правда ли?
- Ты всегда такой. Игнорируешь проблемы вместо того, чтобы пытаться что-то изменить.
- Мисс Уорхол, - после паузы обращается Чарльз.
- Чего тебе? И что за внезапная формальность?
= Я так и не спросил, но что конкретно там случилось?
- …Я сама не поняла. Всё случилось так быстро. Он сказал мне молчать, но я всё равно стала кричать. Может, он просто хотел мою сумочку. Может, что-то другое. Я не знаю. Я просто хотела вернуть книгу.
Анри отворачивается от Чарльза и рыдает в подушку.
Размышления автора: даже переписывая это, я не мог не почувствовать той печали и безысходности, что есть в этой части. Люди жестоки, мы слишком хорошо знаем это. И от этой жестокости страдают в том числе и невинные люди. Всё, что остаётся – это принять эту проблему и обезопасить себя. Эту проблему невозможно решить каким-то лёгким путём, да и вообще доступным. Нужно жить с осознанием того, что на тебя могут напасть, и забыть про надежду, что это можно исправить. Мне знакомо подобное. Я тоже стал жертвой жестокости в своё время, и я осознаю, что нельзя исправить людей. Сколько им не говори, пока эта жестокость не касается их самих, они продолжат причинять боль другим. Это неизбежно. Всё, что остаётся - жить дальше. Я потерял всякую веру в карму, потому не надеюсь, что все те люди получат по заслугам. Всё, что я могу – принять это и жить дальше. Больше ничего. Да, это прозвучит пессимистично, но это то, что я вынес. А правда всегда горькая.

Мы видим Беннетта на осмотре Феликса. Хониккер говорит ему одеваться, а тот говорит ему: «Спасибо», за обследование. Он спрашивает о результатах, и Феликс отвечает, что не думает, что его повреждения когда-либо заживут. Разве что они снимут с него кожу и полностью заменят ткани. Однако, Феликс через секунду осознаёт и говорит, что вряд ли Беннетт хочет этого. Хоть его эмоциональность и так на полном нуле без химикатов, было бы очень больно, и здесь не до шуток. Беннетт пытается скрасить ситуацию и говорит, что, если нужна улыбка, то он всегда сможет одарить Феликса ей. И улыбается, в подтверждение своих слов. «Видишь? Прямо как меня учили в Лабораториях», - продолжает он. Феликс просит его прекратить, поскольку «это не смешно».
- Так странно, мистер Хонникер, - начинает говорить Беннетт. - Я стал настолько равнодушным к жестокости и насилию, что не могу больше чувствовать печаль или шок из-за них. Также я не думаю, что способен заплакать. Или почувствовать хоть что-нибудь. Всё такое... тусклое и скучное.
- Что-ж, люди способны ко всему адаптироваться. Если всё, что ты видишь каждый день - это зверства, ты не можешь не привыкнуть к этому.
Размышления автора: Меня очень задела последняя фраза Феликса и я часто её вспоминал, особенно учитывая сегодняшние дни. Люди стали так бесчувственны к постоянным смертям и трагедиям, словно это больше не имеет значения. Если же в начале всем известных недавних событий, люди по обе стороны были максимально жестоки, то сейчас жестокость стихла, заменившись безразличием. Для тех, кому повезло, что война не коснулась их самих или же их семьи, это стало просто раздражающей картинкой в телевизоре, которую все воспринимают, как обыденность. Люди воистину могут адаптироваться к самым ужасным вещам. Остаётся только один вопрос: «Когда всё закончиться, смогут ли люди адаптироваться назад к жизни без всех ужасных вещей, которые несут войны»? А самое главное: «Захотят ли»? Не могу сказать, что меня не коснулось это тоже. Я тоже заметил, как стал более бесчувственным к насилию. Хоть я понимаю, что это естественная защита психики, всё равно тяжело осознать, что человеческая смерть теперь значит для меня меньше, чем раньше. Довольно грустно подобное осознавать. Тем более, что таких, как я – десятки миллионов, если не все 200 в суме. По какую сторону баррикад вы не находитесь, если вы в здравом уме, не замутнённом агрессией и беспочвенной ненавистью, которую вам внушили люди, которым она выгодна, то просто знайте, что такие же люди всегда есть и по другую сторону. Нам остаётся лишь стать теми, кто первыми протянет друг другу руку искреннего примирения. Войны не нужны, нужен мир, поэтому давайте дождёмся того момента, когда мы сможем его создать своими маленькими актами примирения, и смоем то ужасное пятно, которое мы друг на друга наложили. У нас ведь ещё есть несколько десятков лет на это, верно? А теперь, продолжим.
- Да, думаю, вы правы, - отвечает Беннетт. – Забудьте, что я сказал.
- Ты так сильно ненавидишь быть трезвым? – спрашивает Феликс.
- Когда я такой, у меня начинают появляться мысли. А я предпочитаю не думать, мистер Хониккер, - и на этих словах он улыбается. – Это ваша стезя. Спокойной ночи.
Беннетт разворачивается и уходит.
- Что-ж, он прав. Мне и правда не стоит беспокоиться об этом. Я должен сосредоточиться на исследованиях, пока у меня ещё есть время.

Чарльз прогуливается вместе с Винсентом после школы в парке. Погода не самая хорошая, как отмечает Чарльз, но у него есть с собой зонтик. Однако, Винсента не волнует дождь, поэтому Чарльз следует за ним, сравнивая это с тем, как дворецкий следует за богатым домовладельцем. Также, его горло перевязано бинтами. Винсент не упоминает об этом, а Чарльз не спрашивает. Они останавливаются на маленьком мостике. Винсент говорит, что у него есть что-то, что он хотел сказать Чарльзу на протяжении долгого времени.
- Неужели! Это признание в любви, мистер Феннелл?
- Почти. Я пишу роман.
- О. Как называется?
- Эфирный Альманах.
- Звучит пафосно.
- Я всё ещё в процессе написания, и, откровенно говоря, тут ещё полно работы, но я уже опубликовал несколько частей. Если ты захочешь прочитать его, я буду рад поделиться.
- Конечно. Я имею в виду, что ты не можешь написать что-то плохо.
Винсент посмеивается и благодарит его за доверие. Он объясняет, что это собрание маленьких историй, сконцентрированных вокруг одного божественного существа. Винсент подмечает, что оно нуждается в правках, и то, что он не ждёт, что целевая аудитория будет старше его. «Но это всё ещё работа, которую я нежно люблю», - произносит он. Чарльз отмечает, что это первый раз, когда он услышал от Винсента слово «люблю» в отношении чего-то.
Хоть Чарльз и думал, что ему нужно поскорее прочитать работу Винсента, но откладывал прочтение до последней минуты. «То, что человек пишет, отражает его душу. Я боялся, что моё идеализированное представление о Винсенте разрушится, когда я посмотрю в это зеркало».
Размышления автора: Фраза Чарльза «То, что человек пишет, отражает его душу» напомнила мне слова из книги Рюноске Акутагавы «Слова Пигмея», но могу ошибаться. Эти слова звучали так: «Хотим мы того или нет, в создаваемых произведениях всегда обнажается наша душа. … Никто не способен исповедаться во всём до конца. В то же время без исповеди самовыражение невозможно». И правда, вот я сейчас обнажаю свою душу, даже не завуалировано. Показываю кишки наружу, как это описывал Винсент. Да и написание обычных историй мне не чуждо. Хоть я и не могу сказать, что там я особо открылся по некоторым причинам, но я пытался привнести что-то своё, как и любой автор. Наиболее заметными были мои мысли. Обожаю я лирические отступления ради осмысления глубины чего-то. Обычно, именно эти самые мысли западают мне в душу, и я на них же концентрируюсь, поскольку это то, что выходит у меня лучше всего, по моему мнению. Это то, как я показываю свою душу. У разных авторов разные способы, как минимум потому, что мы – уникальные люди. «Чувствовать и отдавать чувства», как я это называю. Художественные произведения должны включать в себя чувства, иначе я не могу назвать их художественными. Какое же это искусство, если оно пустое на эмоции, если автор не вложил ничего искреннего в произведение? По крайней мере, я так считаю.

Судя по названию, это – одна из историй Винсента, что он написал.
История повествует об одной Учёной, что жила на Землях Вечности. Поскольку она была сослана из родных земель за клевету об их устоях, она отправилась путешествовать по миру, чтобы увидеть все его чудеса. «Она видела, как цивилизации возводились и изживали себя, гасли звёзды и появлялись новые формы жизни». Однако, после тысяч лет путешествия она почувствовала слабость. Она продолжала идти, пока не споткнулась и не упала в грязь. Она продолжала лежать в грязи на протяжении многих дней, не способная подняться. А люди вокруг проходили мимо. Некоторые спрашивали о самочувствии, некоторые жалели и давали еду, а некоторые давали ей советы, как снова встать на ноги. «Но никто не подал руку». Однажды, она почувствовала, что кто-то поднимает её ослабшее тело. Её подняло существо, которое невозможно описать, поскольку его облик и форма постоянно изменялись. И это было самое удивительное, что она видела за свою жизнь. «Что ты такое?» - спросила Учёная. «Меня нельзя описать лишь словами», - посмеялось оно, довольное её вопросом. «Кто-то зовёт меня Белой Королевой, но это было лишь одной из моих масок», - продолжило оно. - «Я не женщина и не мужчина. Ибо человеком я не являюсь. Они говорят, что встреча со мной – это величайшее благословение, что случается один раз в миллион лет. Поэтому, как насчёт того, что я подарю тебе одно желание?», - и существо предлагает Учёной желание. – «Скажи, чего ты желаешь?» Учёная подумала о нескончаемых знаниях, мировых сокровищах, вечном здоровье, но ничто из этого больше её не интересовало. В итоге, она попросила существо остаться вместе с ней, и её голос стал слабее от осознания того, как она устала от давящего одиночества. Однако, существо отвечает, что не может исполнить это желание, поскольку ничто не может его удерживать. Учёная склонила голову после этого ответа. «Однако, если тебе нужен кто-то рядом…», - заговорило существо и оторвало палец Учёной, из которого выросла точная её копия. Когда Учёная закричала от боли, «непреклонный Бог» снова заговорил: «Оно знает всё, что и ты сама, поэтому понимает тебя лучше, чем кто-либо. Оно никогда не покинет твоей стороны, и пройдёт с тобой сквозь жизнь и смерть. Когда твой свет потухнет, оно станет твоими глазами. Когда твои ноги ослабнут, оно будет нести тебя в своих объятьях. Вместе, вы единое целое».
«Мне снится, что я падаю на гору неотличимых друг от друга трупов, и я просыпаюсь в холодном поту», - думает кто-то. (Однако, предположу, что это скорее всего сам Винсент проснулся после кошмара).

Дело снова происходит, когда Анри наведалась к нему домой. Она лениво залипает в телефон, пока Чарльз проходит какой-то шутер. Она загуглила роман Винсента и отмечает, что он довольно популярен. Также оказывается, что у него в районе пятнадцати фан-сообществ. Чарльз удивляется, и Анри спрашивает его, с чего ему удивляться, ведь он же его фанат или около того, но Чарльз отрицает это, говоря, что он не слепой почитатель. Он всё-таки прочитал его роман. И говорит, что он очень хорош, но ему не понравилось. «Ого, окей», - удивляется Анри и спрашивает, потрудиться ли он объяснить.
- Ну… общая тема всех его историй такова, что спасти себя можешь только ты сам. Как будто бы других людей не существует, или от них нет никакого толку, даже если они рядом, - объясняет он. – Его персонажи всегда выбирают либо одиночество, либо оказываются в окружении собственных копий. Тебе не кажется, что так думать – несколько ограниченно?
- Вау, Эйлер… Я знала, что ты твердолоб, но не до такой же степени.
- Что ты имеешь ввиду?
Анри потирает виски и одаряет его порицательным взглядом.
- Эм, послушай. Тебе всё это никого не напоминает?
Однако здесь их диалог прерывается показом новостей, где подростки были найдены мёртвыми на берегу. Сообщается, что мотивы для их смерти всё ещё не установлены, но некоторые источники уведомляют, что все они были частыми посетителями форумов «Врат рая», чьи «верования» могли и довести их до такого исхода.
После этого, Винсент пропускал школу три недели. Когда Чарльз видит его снова, на его лице – маска. «Винсент Феннелл… Улыбается».
Размышления автора: Винсент в своём романе писал о себе. То множество историй, которые объединены его чувством одиночества. Нам не показали этого, но я думаю, что этот период, который Винсент описывал, как падение в лужу в одной из историй, пришёлся на это начальные классы. Скорее всего именно там он научился так искусно носить на себе маску. Мне сложно представить, каково это, когда по твоей вине умерло несколько десятков людей. Этот груз вины так сильно ударил по Винсенту, что он провёл почти месяц, избегая людей. Однако, у него получилось снова надеть на себя маску и показаться миру. Никто не был рядом с ним, чтобы ему помочь, что он и описывает в своих рассказах. Он привык держать переживания в себе и никого в них не погружать. Он сам уверовал, что никто не может тебе помочь, кроме тебя самого. И это происходило с ним множество раз и у него есть чувства, чтобы выплеснуть на листок. Искреннее чувство одиночества, которое он ощущал всю свою жизнь. И нету никаких поводов в этом сомневаться в этом, учитывая, что он говорил об искренности в историях. Вполне возможно, что он не может ничего описать, кроме этого чувства отчуждённости. От осознания этого становится несколько печально.

Мы переносимся в Беннетту снова. В морге, где он сейчас, темно. Он вместе с Феликсом сидит на холодном полу из кафеля. Он осознаёт, что Феликсу осталось недолго жить. Он решает спросить его о самочувствии. Он отвечает, что устало, но в этом ничего нового для него. Он спрашивает, из-за него ли все не спят. Беннетт подтверждает и говорит, что даже Флоренс прилично приняла мыла. Феликс вздыхает. «Хоть я ничего и не сделал, чтобы заслужить вашу заботу, вы все решили повести себя глупо». Беннетт отворачивается после этих слов. Феликс спрашивает его, чего тот поник, ведь он увидит его и завтра. Однако, Беннетт отвечает, что это будет уже не он, не тот Феликс Хониккер, которого он знал. Но сам Феликс выражает сомнения, что кто-то заметил различия. «Не то, чтобы я сделал что-то особенное за свою короткую жизнь».
- Тебе было не наплевать на меня, - отвечает Беннетт. – Хотя… тебе было не наплевать на всех и каждого. Прямо как Генри. …до болезни.
- Это нечестно, - после паузы говорит Феликс. – Мы оба знаем, что я – копия.
- Сначала мистер Хониккер говорит мне, что чувствовать что-то – нормально, а потом на это же жалуется. Вы уж определитесь, - упрекает его Беннетт улыбаясь.
Феликс решает спросить у него, верит ли он в Бога? Он резко отвечает: «Нет», и говорит, что Генри Хаксли не настолько поверхностная сущность, как какой-то воображаемый идол. «Ясно. Пожалуй, я думаю о нём так же», - отвечает Феликс.
- Мистер Хониккер, - обращается Беннетт. – Я не буду заводить с вами дружбу в следующий раз, когда мы встретимся.
- Тогда пообещаем это друг другу, - Феликс принимает этот вызов от Беннетта.
Размышления автора: вполне возможно, что схожим образом провели последние минуты Феликса и в оригинале. Пока Скарлетт спала, мы не можем сказать, что было в реальности. Всё, что мы видели – это пластиковый пакет и Беннетта, который над ним стоял. Логично предположить, что именно он и запаковал Феликса в него, а значит он первым видел его после смерти, или даже до. Печальный конец для печальной истории пришельцев.

Хоть эти экзамены полны стресса, но в них нету ничего для Чарльза, к чему бы он был не готов, ведь он всегда был прилежным учеником. Его поставили в пару с Анри на языковом экзамене, и они сдали его без проблем. Однако, Винсент остался таким же отчуждённым. За месяц они вообще не разговаривали. Ему интересно, о чём он думает и представляет себе варианты: «Какое разочарование. Я не могу найти ни одной темы, которую мог бы обсудить с тобой, Эйлер». Чарльз откидает этот вариант, поскольку Винсент не настолько мелочный. «Сам факт того, что ты думаешь обо мне в таком ключе, делает тебя мелочным», - представляет он ответ Винсента. И он соглашается с воображаемым Феннеллом. «Я понимаю, что слова, которые я использую, влияют на людей, окружающих меня, так что я решил изолировать себя от тех, кто легко этому поддаётся». Чарльз отмечает, что это более правдоподобно. «Но не значит ли это, что он меня недооценивает?» - думает Чарльз. Так или иначе, Чарльз осознаёт, что не факт, что они продолжат поддерживать связь после выпуска. Из-за этого, Чарльз не может избавиться от нарастающего чувства фрустрации и теряет сон ночами. Ему настолько тревожно, что он решает обсудить это с Анри. Он заманивает её приглашением в кафе, зная, что она любит покушать.
Далее мы переносимся в момент, как Чарльз рассказывает, что Винсент написал для «Врат Рая». От удивления она пронзает ножом помидор черри на своей тарелке, от чего он лопается. Чарльз осознаёт, что рассказывать ей это было не лучшей идеей.
- Так что, если он лидер культа! Я хочу поговорить с ним снова. Кроме того, он только помогал написать тексты. Не то, чтобы он руководил их деятельностью.
- Ээ… Твой моральный компас только что повернулся на 180 градусов.
- Слушай, я уверен, что он осознаёт последствия своих действий. Его отстранение может быть психическим защитным механизмом.
- Ты уверен, что он не помешан на контроле, да просто любит иметь власть над другими?
- Боже, Анри. Мы ведь говорим об одном и том же человеке? Он самый тактичный человек, из всех, кого я знаю. Он не стал бы…
- Если ты совершишь суицид потому, что он скажет тебе, что твой воображаемый мир станет реальным – не прибегай плакаться ко мне.
- Ты не можешь плакать, если мёртв, Мисс Уорхол.
- Аргх. В любом случае. Феннелл опасен, ладно? Такие, как он, причиняют другим боль, даже этого не замечая. Тот инцидент подтверждает это. Если он писатель, то он должен быть ответственным за те слова, которые использует в своём творчестве. И не говори мне тут, что это их вина.
- Но это их вина! У каждого есть собственные мозги. Если они решили самоуничтожиться после того, как им сказали, что они в видеоигре, то они изначально были предрасположены к этому. Они просто увидели сайт Культа и БАМ! Склонность к подтверждению своей точки зрения активирована. Им просто нужна была мотивация. Они её получили. Я никогда не покончу со своей жизнью из-за того, что наткнулся на какую-то крипипасту в интернете. Мне нужна более веская причина для этого. Вроде.. Смерти Матери. Или если бы моё здоровье так ухудшилось, что я бы стал обузой другим. В таком случае я…
- Эй-эй, хватит, - останавливает его Анри.
- Ах. Прости. Я и сам не уверен в своей правоте. Обстоятельства могут быть разными для каждого отдельно взятого человека. Я знаю это. Я просто волнуюсь за него. Зная Винсента, он никогда не будет говорить о себе. И я не буду задавать вопросов, если ему так удобнее. Но если я продолжу игнорировать это, что если он… что если…
Чарльз думает о беге на поле. То, как дети смеются, озарённые солнцем. Он вспоминает слова одного ребёнка: «Такие как он долго не живут».
- Хорошо. Я поняла, - отвечает Анри. – Поговори с ним при первой же возможности, ладно? – говорит она и улыбается, пытаясь приободрить Чарльза. - Я уверена, что вы к чему-то придёте.
Чарльз проводит Анри до дома и махает ей на прощание. Он начинает размышлять, что ему стоит сказать, когда он в следующий раз увидит Винсента? Чарльз осознаёт, что вне зависимости от того, что он спросит, он боится услышать его ответ.
Размышления автора: Учитывая, с какой ответственностью столкнулся Винсент, сложно представить, чтобы он остался прежним. И, поскольку он не верит, что кто-то способен ему помочь, то он закрылся ото всех, чтобы самому встать на ноги, и, как понял Чарльз. Чтобы не навредить ещё кому-то. Печально смотреть, как Чарльз переживает за Винсента, а тот только продолжает дистанцироваться. Из-за того, как у них развились отношения, Винсент никогда не расскажет о себе, а Чарльз никогда не спросит. В этом частая проблема отношений: если вы сформировали одну модель общения со своим собеседником, то он может испытать дискомфорт, если вы начнёте переходить на другую. И Чарльз пытается этим не допустим этого самого дискомфорта.
Продолжение размышлений: Что же до культов, то я более склонен к позиции Чарльза. Здравый человек, в своём уме, вряд ли убьёт себя из-за какой-то, пускай и убедительной, идеи. Хотя, я скорее подменил понятия. Вернее будет сказать, что человек слабовнушаемый не подвергнется этому влиянию. Многими людьми легко манипулировать, поскольку они очень эмоциональны и этим можно управлять. Плюс, манипуляции часто легко завуалировать под что-то обыденное, или же мы так часто бессознательно манипулируем другими, чтобы получить желаемое, что нам становится различать манипуляцию от обычной речи. В любом случае, от подобного есть своеобразная защита – искренняя убеждённость в том, что эта жизнь стоит того, чтобы быть прожитой. Те подростки, что стали жертвами «Врат рая» не имели этой убеждённости, что поставило их в уязвимое положение. Это то, как я это вижу.

Настаёт день выпуска. Чарльз отмечает, что время и правда быстро летит. Анри, в белом платье, подзывает Чарльза к себе, называя его «Чарли» (ой, как мило). Он оделся в костюм и зачесав волосы назад, открывая лоб. Чарльз сначала не понимает, кто его зовёт. Анри из-за этого тихо злиться, сохраняя, что Чарльз её не узнал. Он с улыбкой отвечает, что похоже, что Анри только что постарела на 9 лет, что делает ситуацию только хуже. Она пинает его, и он меняет число на 7 лет, за что она пинает его ещё раз. Он, продолжая сохранять улыбку, просит мисс Уорхол перестать. Она отвечает, что знает, что она выглядит хорошо, и отмечает, что Чарльз также тоже. Однако, Чарльз отвечает, что выглядит, как его отец. «И тебе это не нравится?» - спрашивает Анри. Он отвечает, что уже и не знает. «Единственное, что важно – это то, что Матери становится лучше». Анри гладит его по голове и говорит ему постараться повеселиться сегодня. Он отвечает: «Спасибо», и желает ей того же.
Чарльз ищет в толпе Винсента. Он разговаривает с одним из учителей, как всегда, включив улыбку. Чарльз присоединяется к нему, как тень.
- Эйлер, - обращается к нему Винсент. – Ты выглядишь иначе.
- Ты выглядишь уставшим, - отвечает Чарльз.
- Хаха! Вот как? Что-ж, думаю, что я и правда не любитель долгих церемоний. Мисс Уорхол не с тобой? – выражение лица Винсента на спрайте становится действительно несколько уставшим.
- Она фотографируется с другими девчонками. Я убежал, как только увидел камеру.
Винсент смеётся от этого. «Похоже, это его позабавило», - думает Чарльз.
- А ещё, в этом костюме слишком душно, - продолжает он.
- Вынужден согласиться. Но ведь мы ничего не можем с этим поделать, правда? – и Винсент улыбается.
- Ага. Я просто хочу, чтобы это всё поскорее закончилось.
Когда всех наконец приглашают в конференц-зал, уже наступает вечер. Хоть банкет Чарльза не особо интересует, но он уже за него заплатил, так что напичкал себя закусками. Винсент, тем временем, разрезает варенную морковь с точностью хирурга. Чарльз замечает, что он выглядит скучающим. И когда Эйлер решает подойти к нему, он вовлекается в беседу с кем-то другим. «Что тут поделать». Он решает поискать Анри и находит её, окружённой девочками этажом ниже. «Она выглядит так, будто ей весело, поэтому я решаю не беспокоить её». К Чарльзу приходит осознание, что из всех людей в классе, ему удалось сблизиться только с двумя. «С остальными, мне особо и говорить-то не о чем. Разве что о домашке. Быть может, оно и к лучшему, если мы забудем имена друг друга после выпускного». (Могу его понять, до своего выпуска, я успел разговориться лишь с двумя людьми. Благо, они не ушли куда-то, и мы вместе провели время. Но да, я преуспел не лучше Чарльза. Впрочем, я об этом не жалею).
Краем глаза Чарльз замечает, как Винсент покидает зал. «Уже уходишь», - спрашивает Чарльз. Винсент отвечает, что просто хочет прогуляться, ведь в зале шумновато. Чарльзу кажется, что возвращаться он не собирается. Он говорит ему: «Тогда увидимся». Тот отвечает тем же. Внезапно, Чарльз вспоминает, что он забыл свой плащ. Когда он выбежал из здания, Винсента уже не было видно. Он добегает до главной дороги и видит его. Чарльз кричит ему, чтобы тот подождал. Винсент благодарит его, говоря, что ему не стоило бежать, ведь он бы вернулся за ним позже. Чарльз отвечает, что ему так не казалось. Винсент закрывает рот рукой, скрывая всплывшую эмоцию.
- Хаха, неужели?
После некоторой паузы Чарльз спрашивает:
- Не возражаешь, если я немного прогуляюсь с тобой?
На секунду его выражение становится уставшим, но после он улыбается и отвечает: «Конечно».
Они идут в тишине. «В моей голове так много мыслей, но ни одну из них я не могу выразить словами», - проходит в мыслях Чарльза. Им удалось сбежать с выпускного вечера, хоть они этого особо не планировали. В любом случае, Чарльз не думает, что его кто-то будет сегодня искать.
Они добираются до смотровой площадки на холме. Это самая высокая площадка в «Старом
Городе». Винсент пытается отдышаться после подъёма по лестнице. Он говорит, что здесь довольно высоко, и спрашивает Чарльза не находит ли он это место тоже довольно высоким. Он отвечает, что не любитель высоких мест. По какой-то причине, это кажется ему знакомым. От этого его начинает подташнивать (Ух, отсылка на оригинал).
Винсент отвечает, что ему высокие места нравятся. «Здесь и воздух чище», - подчёркивает он. Винсент перегибается через ограду и вдыхает воздух.
- Быть выше всего, - начинает говорить он. Оставить весь шум и смятение внизу. Разве ты не чувствуешь то же самое?
- …нет, - отвечает Чарльз. – Я чувствую себя так, будто упаду в любую секунду.
- Мм. Понятно. Ох… Ты в порядке?
Чарльз приседает. У него кружиться голова. «Я не в порядке, - признаётся он себе. – Ощущение такое, будто мы были здесь раньше. И всё же, в этот раз всё иначе».

Он обращается к Винсенту:
- Ты никогда не говоришь о вещах, которые имеют значение, не так ли? Только улыбаешься да толкаешь речи о высоком. Говоришь, говоришь, говоришь, но ни одно из твоих слов ничего не значит. Меня тошнит от твоего улыбающегося лица.
- Что-, - Винсент поворачивается и, улыбаясь, смотрит на Чарльза. - Ах. Вот оно как. Мне тогда говорить то, что ты хочешь слышать? Или соглашаться со всем, что ты говоришь, подобно тебе?
Чарльза задевают эти слова, и он мысленно айкает.
- Мой характер к этому отношения не имеет.
- Разве? Я склонен полагать, что ты так же помешан на контроле, как и я. Несмотря на то, что другим людям на тебя не наплевать, ты решаешь справляться с проблемами в одиночку.
«Это потому, что я такой же, как Мать», - признаётся себе Чарльза, но всё же поднимается и лжёт Винсенту:
- Это потому, что я не хочу быть обузой! Но для тебя, всё завязано на твоём имидже.
- Если бы я попросил о помощи, кто бы смог оказать её? Ты?
- По крайней мере я бы выслушал. Просто ты мне не доверяешь. Ты не доверяешь никому.
У Винсента глаза сверкают льдом.
- Единственный, кто видит в этом проблему - ты, Эйлер. Ты - не решение моим проблемам. А я - твоих, хоть ты и, похоже, считаешь иначе.
«Иглы и ножи. Его слова пронзают насквозь, но я не отступаю».
- ...Я знаю. И всё же, я хочу понять тебя. Это не твоя вина, что я чего-то не понимаю. Ты - тот, на кого я всегда равнялся. Ты способен на вещи, которых мне не постичь, и умеешь находить нужные слова, чтобы влиять на других людей. Твоё мнение всегда казалось значимым, - Чарльз приседает назад и смотрит на свои ботинки в некотором смущении. - Я... Я думал, что согласен потерять свою индивидуальность, если бы это значило бы перенять твою.
Взгляд Винсента меняется на отсутствующий.
- Признаю, мне немного завидно. У меня такого человека нет. У меня есть лишь я. Так было всегда. У меня нет никого, на кого я мог бы равняться, и мне сложно находить отражение себя в других людях. Как будто бы я стою по ту сторону одностороннего зеркала. Но, я не считаю других хуже себя. На самом деле, люди мне очень нравятся. Поэтому я и пытаюсь показать это с помощью подходящих слов. Языковые пароли. Всё, как мы обсуждали, помнишь? "Друг", "родственная душа", "партнёр"... всё это говорить так просто. Единственная разница в том, что для других людей эти слова имеют смысл, а для меня они пусты. Я никогда не чувствовал к кому-либо близости. Доброго, понимающего Винсента Феннелла не существовало, пока я сам его не создал.
Чарльз вспоминает Винсента в детском саду. «Эмоционально мёртвый ребёнок, собирающий вокруг себя толпы с бесполезными безделушками из популярных сериалов, - так он его описывает. – Единственный раз, когда он оживился, был в тот раз, когда он оторвал крылья у тех муравьёв, заявляя, что они у него под контролем. Контроль. Всё дело ведь в нём, не так ли?»
- Ты... заявляешь, что твои слова не несут смысла. Что твоя личность - фальшивка. Я не думаю, что ты говоришь всё начистоту.
- Ты прав, - после паузы с улыбкой соглашается Винсент. - И эти слова тоже пусты.
Чарльз злится, внутренне жалуясь, как он невыносим.
- Ты-
Однако, Винсент на него не смотрит. Его мысли где-то далеко.
- Между мной и другими будто стена. Ещё с детства. Я попытался пробить её, став кем-то, кем я не являюсь. Но, похоже, что всё впустую. Даже если я сделаю вид, что он существует, я не могу им стать. Где-то внутри, я всё ещё тот ребёнок, что смеялся над муравьями, чьи крылья он оторвал. ...Просто потому, что это был единственный раз, когда он почувствовал, что имел контроль над чьей-то жизнью, - и на этих словах на его лице проступает улыбка. - Потому что над своей контроля у него не было.
- И всё же... Ты ведь стараешься, не так ли? Весь этот разговор о "тихом месте", эти синяки... – Винсент ничего на отвечает на это. - Думаю, что и так понятно, что люди, с которыми ты живёшь... – Чарльз спотыкается на собственных словах, - …не относятся к тебе наилучшим образом. Винсент, которого я знал, был пустой оболочкой человека. Как будто бы тебя вообще там не было. Но, со временем, ты смог вернуть контроль над своей жизнью. Не то, чтобы ты стал кем-то достойным уважения за одну ночь. Ты работал не покладая рук ради одной этой цели. Потому что тебе не всё равно.
Винсент отвечает ему уже без улыбки, с усталым лицом:
- Это всего лишь жизненное повествование, которое ты сам придумал обо мне. Ничего хорошего в этом нет. Не могу я гордиться собственным лицемерием.
- Ты бы предпочёл диссоциировать до конца жизни?
- И этого я предпочёл бы избежать. Оба выбора неправильны, - на этом моменте он улыбается. - Меня уже ничем не спасти, не так ли? Эта жизнь… Я уже попытался положить ей конец. Месяц назад, - Чарльз удивляется, услышав это. – Я особо не думал об этом. И так знал, что это случиться рано или поздно. Будто так и должно быть. И всё же, я не довёл дело до конца. Я подумал: «А, ведь я не вернул тетрадь с записями». Я должен был положить всему конец. Из-за такой нелепой причины, я передумал.
У Чарльза щиплет в глазах, но они остаются сухими.
- Я… Я, возможно, скучен и ничтожен… Но я буду стараться, чтобы стать кем-то, кого ты сможешь считать себе ровней. «Чтобы ты не чувствовал себя так одиноко», - мысленно добавляет он. – Я буду стараться, так что… Так что ты… Так что я…
Краем глаза он видит, как Винсент приседает на колени рядом с ним. Он кладёт ему руку на плечо. Он говорит, чтобы тот не пенял себя, но его взгляд продолжает быть холодным. Он продолжает, что Чарльз и так достаточно это делает. «Пустые слова и шаблонные фразы, - проноситься у Чарльза. – Ни один из нас не может найти утешение в словах друг друга. Мы оба не знаем, что делать.
«Я хочу, чтобы ты жил», говорит он, обращаясь не к трупу, не к воображаемому идолу, не к пустой оболочке, а к самому Винсенту Феннеллу. «История повторяет сама себя. Я не вижу его лица». Винсент отвечает просто: «Ясно». «Нет слёз, нет удивления. Таков Винсент Феннелл. И всё же, его слова звучали почти благодарно». Винсент поднимается и протягивает ему свою руку.
- Поздравляю с окончанием, Чарльз.
Он принимает его руку.
«Будущее всё ещё остаётся неясным. И всё же, я почувствовал, что смогу заснуть этой ночью».
«Встаёт солнце. Пришёл новый день».

Размышления автора: Это глубокий, проникновенный диалог между двумя персонажами. Винсент ведёт себя очень пусто и безэмоционально, что вполне естественно, но к этому ещё добавляется не прошедшая травма от того, что на его руках жизни других людей. Он осознаёт, что он безнадёжен. Он не может стать нормальным человеком, как бы он не старался. Однако, это естественно. Он был настолько травмирован с самого детства так, что он просто не мог быть нормальным. Ему пришлось стать таким безэмоциональным, как механизм самозащиты, иначе он бы просто сошёл с ума. Никто не научил его тому, что приемлемо, а что нет. Хоть у него и не было контроля над своей жизнью, но Чарльз правильно заметил, что он смог вернуть его, усердно работая ради этого. Он просто из тех людей, чья кровь пропитана трагедией. Винсент не виноват в том, что он таким стал, но ему приходится с этим жить. Это частая проблема тех, кто пережил травму. И он такой же. Из-за того, что его личность была сформирована во многом из травмы, он и вышел таким «мёртвым», не знающим близости с другими. Как он сам говорит: «У меня есть лишь я». Он сам потерял всякую надежду на то, что он сможет это изменить, и продолжает притворяться, чтобы контролировать других.
Чарльз же просто искренне желает не оставлять своего друга одного. Ему не безразличен Винсент, что и так очевидно. Он не хотел оставлять его одного, поскольку это могло бы только сделать хуже, по его мнению. Поэтому он хотел ему помочь, поговорить с ним. И Чарльз всё-таки решился спросить Винсента о нём самом. Он пытался доказать Винсенту, что он смог вернуть контроль над своей жизнью. Чарльз хотел, чтобы Винсент не чувствовал себя так одиноко, поэтому он пообещал, что станет ему ровней. А также потому, чтобы не быть Винсенту обузой. Он всегда восхищался им, поскольку тот был способен влиять на людей и делать то, что сам Чарльз не мог.
Они не нашли утешение в словах друг друга, но теперь можно надеяться на что-то. На какое-то будущее, какое они смогут совместно создать. Хоть оно и не закончилось светло, их история продолжается.

Для меня Heaven’s gate стала важной игрой, поскольку сильнее раскрыла знакомых персонажей и дала пищу для размышлений, о которой мне было интересно подумать. Если вы дочитали до этого момента, то вам было не всё равно на этот пересказ. Надеюсь, что он займёт у вас в душе какое-то маленькое место. Глупо было бы надеяться, что он способен заменить оригинальную историю. Просто того, чтобы вам показались мои мысли интересными, было бы достаточно.
Как я и говорил в конце пересказа третьего эпизода, я нашёл связь между собой и Чарльзом, и она закрепилась в этой истории. Я могу его понять лучше остальных, поэтому его переживания мне были ближе, но не знаю, было ли это так заметно. Я просто хочу сказать, что этот рассказ, как и вся серия, стали для меня очень важны, что я и хочу выразить этой работой. Благодарю за прочтение.